наследство…
Отцовский дом достается младшему сыну, и отец, умирая, всегда благословляет „младшего на корне сидеть“»[185].
То же пишет и Шраг: «Ни в чем не выражается так ясно необходимость особой крестьянской юстиции, как в делах, имеющих отношение к наследственному праву, т. к. в этих делах с особенною очевидностью высказывается несоответствие между народными воззрениями на право наследования и нашим законодательством. Народное воззрение вводит иные начала, определяющие право на участие в наследстве — участие в труде. В случае раздела младший остается в отцовском доме»[186].
Тот факт, что младший сын оставался с родителями и заботился о них до самой смерти, тоже послужил причиной возникновения минората. «Бо´льшую долю отцовского наследства получал тот из сыновей, который имел попечение об отце в старости и после смерти похоронил его. Подобное же значение имеет, по-видимому, и тот довольно распространенный в крестьянском быту обычай, по которому отцовский дом достается при разделе наследства младшему сыну»[187], — пишет Мухин, противопоставляя свою точку зрения взглядам представителей «трудовой теории». Он приводит строки из Псковской судной грамоты: «Аще сын отца или матери не скормит до смерти, а пойдет из дому, части ему не взять».
Особое значение имело то, что младший сын после смерти отца содержал обычно мать и сестер. Обычное право давало «несколько большую долю тому из сыновей, который принимает на свое попечение сестер»[188], а таким был, как правило, младший сын.
Здесь проявляется и связь младшего сына с имуществом материнского рода. А. Н. Харузин пишет, что особым характером материнского имущества как имущества отдельного объясняется обычай, по которому оно после смерти матери достается тому из детей — сыну или дочери, — у которого мать жила и кто ее похоронил, или тому, кого мать перед смертью благословила. Если мать оставит себе часть (после раздела сыновей), она переселяется к какому-нибудь из сыновей, чаще к меньшему. «Кто докормит мать до смерти, тот и получает доставшуюся ей при разделе долю»[189].
Русский минорат не является неравенством в пользу младшего. Об этом Мухин говорит следующее: «Таким образом, за выделом старших сыновей младший сын является единственным наследником отцовского имущества, что понятно само собою. Если здесь и возникает некоторое неравенство наследственных долей сыновей в пользу младшего сына, то это достается ему недаром. На нем лежит обязанность содержать при жизни отца и покоить старуху-мать, которая в некоторых местностях признается пожизненной владелицей мужнина дома. Кроме того, младший сын в указанном случае обыкновенно берет на свое попечение и незамужних сестер. Если же предварительного выдела старших сыновей при жизни отца не было сделано, то отцовский дом отходит к младшему сыну не безвозмездно. Младший брат обязан в этом случае оказать прочим братьям помощь в устройстве новых изб»[190]. Неравенство сыновних долей мнимое.
Минорат в обычном праве русского крестьянства выглядит на первый взгляд сходным в основных чертах с архаическим миноратом меланезийцев, палеоазиатов, тибето-бирманцев и т. п. Однако в действительности сходство весьма отдаленное. Эти народы стоят у порога патриархального строя, тогда как русская большая семья в эпоху «Русской правды» находилась в стадии разложения. Там братья расходились в разные стороны потому, что не было еще крепкой семейной общины, а здесь — в связи с распадом семейной общины.
Можно допустить, что минорат «Русской правды» развился из архаического минората древних мотыжных земледельцев. Но в эпоху разложения патриархата, в условиях феодального общества он имеет особый социальный смысл. Повсеместные выделы старших сыновей из крестьянской семьи разрушают большую патриархальную семью — последний оплот первобытнообщинного строя.
«Наследование нисходящих после отца — есть не что иное, как имущественное разложение семьи. Самая семья утрачивает в этом смысле свое единство и разлагается на несколько семей»[191].
«Наследство не должно быть делимо, отделенный сын терял право на наследство отца»[192]. Отделившиеся сыновья устраняются от наследования независимо от того, получили они часть семейного имущества или не получили[193].
«Мотивом большинства решений, касающихся выдела сыновей, помимо отцовской воли, служат семейные несогласия»[194].
«Выделенное имущество становится частной собственностью»[195]. В этом все дело. Младший сын сохраняет связь с семейной собственностью. «Имущество отца и неотделенного сына называется общим во многих решениях волостных судов»[196], т. е. общим с собственностью родовой, коммунальной; он распорядитель коллективной собственности отца, матери, незамужних сестер, отчасти также братьев, которым он помогает обзавестись своим хозяйством.
Старший брат, порвавший с семейной общиной, трудится уже только для себя, для своей малой семьи, и приобретенное им имущество является его частной собственностью.
Младший брат объективно выступает хранителем семейного родового коллективизма, а старший — его разрушителем. Минорат из стихийного порядка, каким он был у мотыжных земледельцев, превращается в закон народного права, стоящий на страже неразделенной семьи, противостоящий превращению семейной собственности в частную. Майорат, как мы видели, соответствует патриархальным воззрениям на собственность и ее распределение.
Интересны сведения о пережитках минората в Германии и Швейцарии.
В Вестфалии Наполеоновский кодекс вытеснил старинное обычное право («саксонское право»). Здесь «еще до самого последнего времени никто из старших детей не претендовал на обязательную законную долю, и все они подчинялись обычаю перехода наследства к младшему члену семьи даже в том случае, если им ничего не доставалось, нисколько не помышляя о том, чтобы предъявить свои неотъемлемые, основанные на законе права на участие в наследстве; даже когда крестьянин умирал, не оставив обычного завещания, дети соглашались на переход всего имущества безраздельно к младшему сыну… Подобное этому обычное право утвердилось в Силезии и некоторых местностях Виртемберга, где современные законы о наследовании не могли упразднить освященную временем привилегию младшего члена семьи, права которого охранялись путем домашнего соглашения или силою общественного мнения… В Оденвальде… существуют крестьянские участки, так называемые Hofgüter, которые не подлежат дроблению на части и могут переходить по наследству не иначе, как к младшему сыну, а за отсутствием сыновей — к младшей дочери»[197].
Э. Рейхгольц сообщает о передаче дома младшему сыну в Германии[198].
Очень интересные сведения о минорате в Германии приводят братья Гримм. Из «Немецких сказаний»[199] мы узнаем, что в средней Германии младшему сыну отец передавал священного идола из альрауна (корень мандрагоры). Этот идол считался, по-видимому, духом-покровителем семьи. Младший сын должен был положить в гроб с телом отца хлеб и монеты. Здесь выступает в прямой, ясной форме связь младшего сына с культом предков.
В «Германских правовых древностях» Гриммы отмечают традиционную передачу дома младшему сыну и то, что в некоторых местах
