они получили аналогичное предупреждение и просто послушно соблюдают запрет? Сообщают, что этот Вебстер через неделю прилетает в Москву с лекциями по парапсихологии. Очень кстати! Надо будет обязательно с ним встретиться…
Увы. Ни первая встреча с Вебстером, в астрале, ни вторая, с глазу на глаз в теле физическом, почти ничего не прояснили. Этот Ричард сначала мялся, а потом, в конце концов, сказал, что его никто не предупреждал, что он пытался встретиться с Иисусом, но у него ничего не получилось. Вебстер явно что-то недоговаривал, но что? Догадаться было невозможно! После бесед с зарубежным мистиком Шустов решил: «Он пытался, и у него не получилось… Что ж, я тоже попытаюсь. Пусть и у меня не получится! Если и случится какая-то неприятность – потерпим. Ничего особенно страшного произойти не должно. Этот парапсихолог очень неплохо выглядит. Вперед! К небесам!.. А вдруг получится…». Дух захватывало от перспектив: «Стану гласом Божьим на земле… Прости, Дедал!»
Эдуард очень тщательно готовился к встрече с Иисусом. Долго изучал время и место Его деятельности, пытаясь как можно более отчетливо представить себе все события, связанные с Ним. Татьяна не помогала. Принципиально. Если раньше они готовились к путешествиям Эдуарда в прошлое сообща – Татьяна доставала для Шустова описания соответствующей эпохи или страны, иллюстрационные материалы, то сейчас она наотрез отказалась что-либо предоставлять. Хотя Эдуард точно знал, что в ее распоряжении есть редчайшие апокрифы, содержащие весьма интересные сведения. Все свое влияние эта покладистая обычно женщина старалась употребить на уговоры отказаться от безумной затеи. Но внутри Шустова опять властвовал Икар.
– Если объяснишь почему, то, так и быть, откажусь, – отбивался он от Татьяны.
– Потому что Дедал против.
– Он тоже ничего не сказал. И вообще. Конкретного запрета на конкретное это путешествие не было.
– Потому что я чувствую, что нельзя.
– Это не аргумент. Ты объясни.
Понимая, что логика здесь бессильна, Татьяна плакала. Но и слезы желаемого воздействия не оказали.
Разумеется, Шустов не сказал ей, в какой день намеревается отправиться на две тысячи лет назад. Чтобы не помешала. И, сидя сейчас в кресле, испытывал одиночество и волнение. Даже не волнение. Наверное, все-таки страх. Он мешал. Ведь очень важно расслабиться. Я спокоен… Абсолютно спокоен. Эдуард сосредоточился на том образе Иудейского Иерусалима, который составил для себя на основании скудных библейских сведений, и… сразу понял, что оказался совсем не в том месте, к которому стремился. Это было какое-то просторное, но мрачное подземелье, освещаемое неведомо откуда исходящим серым светом. Как только Шустов в недоумении воскликнул: «Что это?» – на него тут же с противнейшими криками набросились пребезобразные сущности, возникшие прямо из воздуха. С визгом:
– Вопросы здесь задаю я! – сбило с ног существо, похожее на комету, в голове которой находилось искаженное злобой, но очень знакомое лицо.
– Веди себя как положено, – уже по лежащему пнуло другое, обезьяноподобное, но с вполне человеческим профилем.
– Ах ты омафиозившаяся номенклатура! – добивал кто-то третий…
И тут Шустов узнал лицо. Это было его собственное! Но почти неузнаваемое из-за излучаемой ненависти.
– Бандитская клика! – удар.
– Раб! – новый удар.
Астральное тело Шустова, неуязвимое для материальных воздействий, эти твари так больно били! Били, били, били… Эдуард попытался кричать, но рот ему тут же стали затыкать какими-то исписанными листами бумаги. То были его заявления об уходе с разных мест работы, которые он всегда кидал своим начальникам на стол в порыве раздражения, злобы, ненависти. Наконец, подошел какой-то детина, все с той же гримасой, поставил Эдуарда на ноги, указательным и большим пальцами правой руки схватил его за шею – точно так же, как Шустов однажды выгонял из квартиры свою бывшую жену, – и повел вдоль ряда каких-то женщин. Это были обиженные когда-то Шустовым женщины. Брошенные любовницы. Они не наносили ударов. Их лица не были искажены. Они просто смотрели. Но каждый их взгляд отдавался острейшей болью в груди. Избивалось ими не астральное тело, а какое-то другое, еще более тонкое. Наконец ряд закончился, и детина вытолкнул Эдика прочь…
Шустов вновь почувствовал себя в своей квартире, сидящим в кресле с закрытыми глазами. Он открыл их. Да, Эдик был опять в безопасности, в своей комнате. Внешне на теле не было никаких изменений, но оно болело как после жесточайших побоев.
Теперь все было ясно! Никого из гуляющих в астральном мире к Иисусу и другим основателям религий не подпускали собственные грехи. Те же, кому удавалось встретиться с Равными Богу, были действительно святыми, безгрешными. Или, по крайней мере, их промахи оказывались вполне преодолимы. После общения с Иисусом или, например, Буддой такие именовались «Великими Пророками» по праву. Конечно же, никто из современных парапсихологов не хотел свои грязные проступки выносить на обсуждение публики. Или даже просто говорить о них с такими, как Эдуард Шустов, совершенно посторонними для них людьми.
Шустов попытался встать. Невыносимая боль пронзила все тело. «Спокойно, Эдик, – сказал себе Шустов. – Надо вызвать скорую». И телефон недалеко. Дотянуться бы! Эдик, стиснув зубы, попытался его достать и застонал! Не получится. А ведь Татьяна не пускала. И Дедал предупреждал. Но больше он не поможет. Не поможет! Что я наделал? Шустов заплакал. Нет, не такой он видел картинку своей смерти. Но ведь изображение носило вероятностный характер и, наверное, сбылось бы, если бы Эдик только послушался Дедала. Слезы высохли. Переход в новый мир следовало встретить достойно… Угасающее сознание успело зафиксировать длинные звонки и сотрясающие дверь удары. Мысль «Поздно, Танюша, поздно. Прости…» – была последней.
ДНД
Рассказ
Кто конкретно нанес удар сзади по голове, Ефим Лазарев, конечно, не заметил. Кто-то из этих троих. Да если бы и увидел… Какая разница? Жаловаться бесполезно. Только хуже будет. Он просто упал на мокрый асфальт. Прямо лицом.
Сегодня 8 «В» из-за болезни учительницы отпустили домой на два урока раньше, и Ефим, не торопясь, беспечно брел по школьной аллее, наслаждаясь свежестью воздуха поздней осени. Вокруг никого не было. Он специально немного задержался, чтобы все одноклассники разбежались и можно было прогуляться одному. Свобода текущего дня увеличилась на целых полтора часа. К тому же это означало, что к следующему разу по этим предметам не надо будет делать уроков! Красота! Черненького, кареглазого, похожего на цыганенка подростка радовало все! И моросящее, затянутое облаками небо, и голые ветви деревьев, уже скинувших яркие одежды летние, но не успевших надеть однообразные зимние. И даже карканье ворон, всегда чем-то недовольных. А может быть, о чем-то предупреждающих? И вдруг мир сразу стал мрачным.
