каждый раз, когда кто-то пытался списать меня со счетов.
— Кстати, как ты узнал об этом? Ты не должен был работать, но все же появился с самой ценной информацией?
Я перевожу взгляд с моего близнеца на мою девушку, правда срывается с моих губ.
— Ты можешь доверять мне, братан. В этом, — говорит он, указывая на нас двоих, — и во всем, что произошло. Я прикрою ваши спины. Вас обоих.
— Калли встречалась с Антонио Санторо, — тихо говорю я.
— Что? — рычит Алекс, заставляя Калли ерзать у меня на коленях, когда он будит ее.
— Братан, серьезно? — бормочу я.
— Прости.
Он ждет с миллионом и одним вопросом на кончике языка, пока она снова не успокоится, и я киваю ему.
— Она встречалась с Антонио Санторо, — повторяет он.
— Да. С тех пор, как она встретила его на той вечеринке в прошлом году.
— Иисус. — Он проводит рукой по лицу, переваривая этот маленький кусочек информации. — Как, черт возьми, ты узнал?
Я выдыхаю, действительно не желая возвращаться туда. — В ночь, когда мы совершили налет на их склад, я нашел ее в его спальне.
Подбородок Алекса опускается. — Вот куда ты съебался той ночью, — шепчет он, как будто все это имеет смысл. — И почему ты застрелил его.
— Это был несчастный случай. Это должна была быть его голова.
Алекс удерживает мой взгляд. — Это чушь собачья, прямо здесь.
— Что? Что я не должен был разнести его гребаную башку? Маловероятно.
— У тебя не бывает несчастных случаев с оружием, Ди. Ты хочешь, чтобы кто-то умер, ты делаете так, чтобы это произошло. Ты решил не делать этого из-за нее.
— Да, хорошо, может быть, — соглашаюсь я, чертовски хорошо зная, что это правда. — В любом случае, чертовски хорошо, что я этого не сделал, потому что именно он пришел сказать мне, что на нее будет совершено покушение. — Его брови приподнимаются. — Итак, мы их опередили.
— О-он знает, что ты здесь?
— Да, — выдавливаю я. — Он не будет визжать об этом. Он заботится о ней. — Я морщусь.
— Вау, братан. Ты вверяешь ее безопасность в руки итальянца. Она, блядь, изменила тебя.
— Поверь мне, я знаю, о чем ты говоришь. И у любого другого итальянца не было бы ни единого шанса. Но то, как он смотрит на нее, чувак. Черт. — Мое сердце разрывается надвое при одной мысли о любви, которая была в его глазах, о агонии, исходившей от него, когда он прощался с ней.
— И что она чувствует к нему?
Мои губы приоткрываются, чтобы ответить, но я быстро обнаруживаю, что у меня нет слов.
К счастью, Калли, кажется, отвечает на этот вопрос за меня, когда ее руки сжимаются вокруг меня и мягкое «Николас» срывается с ее губ.
— Ну, черт возьми, чувак. Ты счастливый ублюдок, ты это знаешь? Она одна на миллион.
Я киваю, комок, слишком большой, чтобы говорить, внезапно подступает к моему горлу.
— Я-я д-д-думаю, я—
— Я знаю, братан. Я вижу это. Я всегда это видел. И, несмотря на все это дерьмо и на то, что произойдет, когда ты вернешь ее домой, я так чертовски рад за тебя.
На моих губах появляется улыбка, потому что, черт возьми, я тоже счастлив за себя.
— Я н-никогда н-не думал, что у меня будет ш-шанс.
— Ты недооцениваешь себя, в то время как все вокруг недооценивают ее. Я не удивлен. Честно говоря, я думаю, что вы довольно идеальная пара.
— Да? — С надеждой спрашиваю я. Это бессмысленно, но это все равно есть.
— Да. — Он допивает остатки из своей бутылки, прежде чем наклониться вперед и упереться локтями в колени. — И я сделаю все возможное, чтобы это продолжалось, когда ты вернешься домой. Она права, Брат. Ты заслуживаешь этого. Это и многое другое. Мы придумаем, как все это осуществить.
— Может быть, мне стоит просто жениться на ней, — говорю я в шутку. — Это сработало на Тео и Эмми.
— Совсем другая ситуация. Я не вижу, чтобы папа согласился на это в ближайшее время.
— Только еще на несколько недель. Затем мы официально станем полностью взрослыми и сможем делать то, что, черт возьми, захотим.
— Я лучше пойду выберу костюм. В конце концов, ты хочешь, чтобы твой шафер выглядел шикарно, — поддразнивает он.
— Кто, черт возьми, сказал, что ты будешь моим шафером? — огрызаюсь я в ответ.
— Ну, а кто еще это будет? Нико?
— Я почти уверен, что Калли не хотела бы, чтобы на ее платье были пятна крови, так что, вероятно, нет.
Он улыбается мне, его глаза сияют счастьем за меня и уверенностью в том, что я поступлю правильно. Это совершенно ошеломляет, но я молча клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы это произошло.
— Давай, тащи свою девушку в постель.
— Она все еще была бы в ней, если бы какой-то тупой ублюдок не решил вломиться посреди ночи.
Он поднимает руки вверх. — Я ничего не могу с собой поделать, если я скучал по своему маленькому братишке.
— Пошел ты, чувак. Пошел ты.
Я стою с Калли, все еще прижатой к моей груди, и он наблюдает за мной веселыми глазами.
— Она тебе идет, братан.
Образ ее извивающейся подо мной, выгибающей спину, когда я заполняю ее тело, толкая ее прямо к краю, заполняет мой разум, и мои губы кривятся в дерзкой ухмылке, когда мой член набухает.
— Ты даже не представляешь, чувак.
— Может быть, и нет, ты, грязный ублюдок, но я знаю, как сильно ей это нравится.
— Не могу поверить, что ты, блядь, знал и ничего не сказал, — ворчу я, следуя за ним из гостиной.
— Ты бы испугался и сбежал, как ты и сделал в любом случае. Но я не хотел быть причиной. Она нужна тебе, чувак. Ты нужен ей так же сильно, как я думаю, поэтому тебе нужно спрятать всю эту чушь о том, что «Я недостоин», и придумать способ воплотить это в жизнь. — Он останавливается у нашей старой спальни и открывает дверь. — Спи крепко, любовничек. — Он подмигивает, прежде чем закрыть за собой дверь.
— Ты заноза в моей заднице, Александр.
— И тебе того же, Николас, — язвительно замечает он в ответ, и я захожу в нашу спальню с широкой гребаной улыбкой на лице, и я действительно молюсь, чтобы в моем сердце не было бесплодной надежды.
14
КАЛЛИ
И снова, когда я просыпаюсь, я одна.
Но на этот раз нет ни паники, ни страха. Только счастье и удовлетворенность.
Алекс, знающий и принимающий то, что происходит между мной и Деймоном, — это огромный груз с моих плеч, который я даже не осознавала, давил на меня, пока он не исчез.
Я перекатываюсь на сторону Деймона, утопая в его запахе,
