с самого начала. Вот почему у меня были все намерения никогда не действовать исходя из своих чувств к тебе. Но я был слаб. Я уступил. Так что теперь мне просто нужно взять все, что я могу получить, пока тебя у меня не забрали.
— Нет, — плачет она. — Скажи ему, — требует она, ее глаза находят взгляд Алекса через мое плечо. — Скажи ему, что он несет чушь.
— Я… э-э… — Я представляю, как он потирает затылок, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы успокоить ее. Он знает, что я прав. Он знает, что они не примут того, что мы вместе. — Я думаю, что, возможно, нам всем следует успокоиться. Сейчас все это не имеет значения. Пока Калли в опасности, единственное, на чем нам нужно сосредоточиться, — это обеспечить ее безопасность.
— Он прав, — выдыхаю я, надеясь, что этого достаточно, чтобы успокоить ее.
Я делаю шаг к ней, наполовину ожидая, что она отступит от меня, но, к моему удивлению, она делает обратное и прижимается ко мне, ее руки обвиваются вокруг моей талии, когда она держит меня, как будто есть риск, что я могу просто исчезнуть.
Движение справа от меня привлекает мое внимание, и я поднимаю глаза, обнаруживая, что Алекс наблюдает за мной. Он грустно улыбается, понимание и сочувствие запечатлены в каждой черте его лица.
Сильная дрожь пробегает по телу Калли, и я обнимаю ее крепче, позволяя ей украсть мое тепло.
— Мы должны зайти внутрь, — призывает Алекс, собирая наши бутылки и направляясь в дом, оставляя нас одних.
— Давай, Ангел. Ты замерзла, — говорю я ей в волосы, мягко подталкивая ее вперед.
Мы проходим половину пути к дверям, когда ее руки скользят по моей груди, останавливая меня от дальнейших действий.
Она поднимает голову, ее полные слез глаза смотрят в мои. Эмоции, печаль в них заставляют комок подступить к моему горлу.
— Ты более чем стоишь этого, Николас. Я бы все отдала, чтобы сохранить это, сохранить тебя.
— Черт, — выдыхаю я. Не в силах найти никаких других слов в ответ, я наклоняю голову и завладеваю ее губами во всепоглощающем поцелуе.
Мы все еще сжимаем губы, когда, спотыкаясь, входим в гостиную.
— Фу, мне нужно потрахаться, — жалуется Алекс, когда я опускаюсь на другой конец дивана с Калли на коленях.
— Ты должен, — бормочет он мне в губы. — Это весело.
Алекс фыркает от смеха. — Кто знал, что трахаться с дьяволом будет весело?
— Пошел ты, чувак. Тебе не нужно подвергать сомнению мои навыки.
— Это правда. Я слышал, как она произносила твое имя, Николас, — насмехается он, шевеля бровями, пока Калли целует мою челюсть и спускается вниз по шее. — Никогда не думал, что увижу, как ты позволяешь кому-то называть тебя так, чувак.
Рычание вырывается из моего горла, когда она впивается зубами в мою шею.
— Это Калли. Она может делать все, что ей нравится, — говорю я, глядя сверху вниз на девушку, о которой идет речь.
— Что ты сделал с нашей невинной принцессой? — он слегка бормочет, глядя на нее своими щенячьими глазами, как будто она тоже украла часть его сердца.
— Показал ей темную сторону, брат. Ей это нравится.
— Ты плохой, дьявольский мальчик, — бормочет она, утыкаясь носом в мою шею и крепко обнимая меня. — О Боже. Ее стон прорезает воздух, на секунду сбивая меня с толку, прежде чем я прослеживаю длину ее обнаженных ног и нахожу ее ступню на коленях Алекса, а его пальцы впиваются в свод.
Ревность прожигает меня насквозь, но боль в моем члене, наблюдающем за тем, как он с ней, и за тем, как она обнимает меня и нежно целует в шею, когда он это делает, сильнее.
— Это приятно, Ангел?
— Хммм, — стонет она.
Глаза Алекса ловят мои, в них мелькает легкая неуверенность при том, что он впервые читает в моих.
— Не останавливайся, — стонет она.
Я киваю ему, и довольное гудение вибрирует в ее горле.
Между нами повисает тишина, пока мы оба смотрим на девушку в моих руках.
Всего через несколько минут ее дыхание начинает учащаться, и она полностью расслабляется в моих объятиях, погружаясь в глубокий сон.
Опускаюсь губами к ее макушке, запечатлеваю поцелуй там, вдыхая ее, желая, чтобы все, что она сказала мне на палубе, было правдой.
Но я могу желать все, что захочу. Я знаю, что это никогда не сбудется.
Отбросив эту суровую реальность, я поднимаю взгляд на Алекс, которая наблюдает за ней усталыми глазами.
— Как ты сюда попал? — Спрашиваю я с резкостью в тоне, которой не было с тех пор, как я обнаружил мою девочку привязанной к нему на кухне.
— На машине, — бормочет он, закатывая глаза, как будто я идиот, что вообще спрашиваю.
— Я клянусь, блядь, Э, если за тобой следили тогда—
— Это не так. Какого хрена, по-твоему, я заявился посреди ночи? Никто не знает, что я уехал, а машина украдена.
Ухмылка растягивает мои губы.
— Что?
— Давненько мы ничего не угоняли, а? — Спрашиваю я, воспоминания из наших юных лет захлестывают меня.
Скакать по городу, угонять машины со своим братом-близнецом, вероятно, не те счастливые детские воспоминания, которые есть у большинства детей, но все равно они наши.
— Да. Было довольно скучно делать это в одиночку.
— Нужен был Бэтмен твоему Робину? — Спрашиваю я, тихий смех грохочет в моей груди.
— Нет, мы оба знаем, что я Бэтмен. Ты всегда был моим закадычным другом. И вообще, я больше Человек-паук. — Он пожимает плечами, как будто это очевидно.
— Конечно, ты такой, — бормочу я.
— Серьезно, однако, за мной никто не следил. У меня нет возможности быть отслеженным. Я не тупица.
— Я знаю, знаю, — уступаю я, когда он бросает на меня разочарованный взгляд. — Я просто… Мне нужна ее гребаная безопасность, чувак. Мысль о том, что итальянцы доберутся до нее… — Страх, такой чертовски сильный, сжимает меня в своих неподатливых когтях от одной только мысли. Я более чем осведомлен о том, что я сделал с их мужчинами, и это чертовски пугает меня, думая о том, как они могут отомстить моей девочкой.
— Этого не случится, — уверенно заявляет Алекс. — Я знаю, ты бы умер, позволив им забрать ее. И этого, блядь, тоже не произойдет.
Я киваю, не в состоянии найти ответ на это. В то время как все остальные вокруг меня, казалось, сомневались в моих навыках на каждом шагу, Алекс никогда не сомневался. Я всегда просто предполагал, что это потому, что он слышал все, что было сказано мне, и чувствовал необходимость попытаться заглушить что-то из этого своим собственным мнением. И хотя я знаю, что кое-что из этого может быть правдой, я также знаю, что он видит во мне нечто большее. По крайней мере, он поощрял меня хотя бы пытаться
