Книга Зимняя война - Влад Тарханов

заключал в себя огневые точки с пулеметами, получше было укреплено само село, где оборону держал местный шюцкор (ополчение), но это были ополченцы бывалые, резавшие красных в годы Гражданской войны. Стрелять они умели, местность знали отлично, дома свои превратили в укрепленные пункты. Я лично терять бойцов не хотел. Проблема была одна – очень узкий фронт наступления. Озеро уже могло выдержать танки, но с берегов пулеметы отсекали бы пехоту, а без пехоты танки – потенциальные гробы на гусеницах.

Терять людей я не собирался. Пусть лучше меня расчихвостят за перерасход снарядов. Ничего. Привыкли заваливать амбразуры телами, сейчас ТАК воевать нельзя. Некому скоро будет воевать при таком подходе. Местные жители? Ну, что сказать по поводу гражданского населения, не верю, чтобы шюцкор не позаботился о том, чтобы вывести людей из села. А если не позаботился – его проблемы, незачем в селе позиции обустраивать. Тут такое: или мирно жить, или воевать. Других вариантов не существует. В общем, провел имитацию атаки по фронту, послав сильный отряд в обход по правому флангу, туда же танки и артиллерию, они сбили фиктивное охранение финнов, а после серьезного обстрела деревни из всех орудий и миномётов на село медленно стала надвигаться пехота, поддерживаемая танками и пулеметным огнем. Последней каплей стало появление двух звеньев «Чаек», устроивших знатную штурмовку деревни, вот они и бросились отступать. Но надо отдать финнам должное: бегства не было. Они отступили, пожертвовав заслонами у озера, сумели вывести из окружения основную часть их «батальона» шюцкора, пытаясь закрепиться дальше от села, а вот этого я им уже не дал никакой возможности. Моя задача была как можно быстрее достичь пересечения дорог у хутора Куктийомяки. Получилось. От этого хутора финны уже побежали.

И тут наши дорожки разделились. Моя дивизия стала организованно наступать на Оулу, повернув на дорогу Каяни-Оулу, а 759-й стрелковый полк 163-ей дивизии с танковым взводом и взводом танкеток, а также батареями сорокапяток и полевых орудий продолжал гнать противника к Каяни. Майор Феликс Иванович Годлевский, командир 759-го полка имел четкий приказ – занять Каяни и организовать там оборону вплоть до подхода остальных частей своей дивизии, а уже оттуда комбриг Зеленцов должен был ударить в тыл финской группе на Нурмес и Реполу, навстречу частям 54-й дивизии, которая никак не могла выйти к Нурмесу. Чуйков планировал при успехе действий 163-ей дивизии и успехе 54-й рассечь окружить группу Талвелы, совместно с частями 8-й армии ударить на Тампере, угрожая Хельсинки с севера. Таким образом, можно было не упираться лбом в линию Маннергейма, а закончить войну намного раньше, чем это произошло в ТОЙ истории[65]. Охрана дороги Важинара-Суомуссалми тоже возлагалась на отдельные части 163-ей дивизии, поэтому очень сильным удар навстречу 54-й не мог стать. Но даже обозначение успеха на этом направлении ослабляло бы сопротивление на других участках фронта.

Я уже знал, что был реорганизован Северный фронт, командующим назначен Семен Константинович Тимошенко, который остановил бесплодные попытки прорвать линию Маннергейма. Части 7-й армии стали готовиться к плановому штурму вражеских укреплений, быстрыми темпами создавались саперно-штурмовые подразделения, которые на макетах обучались практической борьбе с укрепленными пунктами противника. Основную работу по линии Маннергейма осуществляли отряды разведчиков и артиллерия, которая стала действовать намного эффективнее, особенно когда начальнику артиллерии сделали соответствующее внушение, и корректировщиков артиллерийского огня стали включать в состав саперно-штурмовых групп. По-разному оценивают деятельность тогда еще командарма первого ранга Семена Кирилловича Тимошенко, но то, что он был талантливым организатором, настаивал на обучении частей, их подготовке к ведению боевых действий, старался не терять бойцов понапрасну – эти черты его характера четко проявились в годы Северной войны. Я был рад, что именно Тимошенко возглавил фронт именно сейчас, еще до Нового года, хотя и не знал, что серьезные подкрепления были направлены Чуйкову, который считал, что успех наступления на Оулу и Каяни необходимо развивать.

Мне же предстоял почти ста пятидесятикилометровый марш на Оулу, куда я направился со штабом, убедившись, что городок Каяни захвачено частями под командованием майора Годлевского.

Ледяной поход

Оулу-ярви. 23 декабря 1939 года

У каждой русской армии был свой ледяной поход. У царской императорской армии – переход Барклая до замерзшему Ботническому заливу на Стокгольм, у Белой армии – поход генерала Каппеля, у Красной должен был быть этот поход Ледяным.

Я буду до конца своих дней вспоминать этот марш с содроганием. Этот поросший кустарником и занесенный снегом берег озера Оулу-ярви. Эти страшные морозы и метели, этот ветер, пронизывающий тебя насквозь, во что бы ты не был одет!

Бойцов спасали теплая одежда и кунги (передвижные обогревательные пункты), в которых можно было посменно отогреваться.

Капитан Мяккинен, который командовал остатками разбитых и отступающих финских частей, пытался нас задержать и у Петамо, и у Мелалахти, наиболее тяжелые бои были в районе Ваала-Йюльхаймя, где оборона опиралась на высокий берег реки Оулу-йоки, а Мяккинену удалось подтянуть туда батарею из двух 76-мм орудий и почти десяток разнокалиберных минометов. Разведка и на этот раз не подвела нас. Местность позволяла совершить фланговый маневр, ничто не мешало артиллеристам потренироваться в стрельбе из орудий разных калибров, так что и этот заслон был оперативно сбит. Под Оулу разведка обнаружила аэродром, на котором базировалось звено финских Фоккеров серии С и несколько английских бомбардировщиков Бристоль, последние там еще и ремонтировались. По наводке разведчиков прилетели наши ребята и раскатали аэродром под Оулу в прах, правда, сделав для этого три вылета в очень сложных погодных условиях.

* * *

Младший политрук Аркадий Григорьев был командиром одной из четырёх диверсионно-разведывательных групп, отправленных в глубокий тыл врага. Им было поставлено конкретное задание, которое они уже практически выполнили. Сложнее всего было с железнодорожным мостом у Рууки, их заметили местные – несколько молодых парней и мальчишек на краю села. Но кем могли быть идущие в открытую группа лыжников, первые из идущих еще и несли на себе пистолеты-пулемёты Суоми, которые были на вооружении только финской армии? Повезло, что мелюзга не потащилась за ними следом, а так – нагло на мост, который охранялся одиноким шюцкоровцев с карабином за плечами. Финн замерз и никак не мог дождаться смены. Теперь ему холод не страшен.

Сейчас их задачей был железнодорожный мост у бухты Лумийоэнселька. Сложность была в том, что мост надо было рвать вместе со второй группой, которая занималась автомобильными мостами на дороге Раахе-Оулу. Мы уже парализовали движение на ветке Юливиеска-Оулу, но в районе этой бухты