Как ты хочешь заплатить, Чарли?
— У моих родителей все еще есть здесь счет, верно? — Если я выполняю работу, они, конечно, могут за нее заплатить.
Билл прочищает горло и делает страдальческое лицо. — Не совсем.
— О, — говорю я, смущаясь.
— У них был один, но твой отец не платил по нему. На самом деле, у него все еще есть баланс. Так что, боюсь, я не могу ничего добавить к нему. Политика магазина.
Я краснею, смотрю вниз. — Мне жаль, что так получилось, — говорю я. — Он забывает. Он просто не… — Я запнулась.
— Все в порядке. Просто, у вас есть другой способ заплатить? Такие магазины, как наш, не очень — то процветают в наши дни, учитывая 'Хоум Депо' и все остальное.
Я киваю, передавая свою карточку через прилавок, прикусывая зубами внутреннюю сторону щеки. Мне нужно сохранять спокойствие. Не нужно устраивать сцену. Я кладу конфеты на место, потеряв аппетит.
— Чарли, — говорит он, когда я отворачиваюсь. — Мне неприятно это делать, но когда ты увидишь своего отца, можешь сказать ему, что он должен оплатить свой счет? — спрашивает Билл. — Я никогда не заставлю тебя платить за него. Это не твоя проблема.
— Конечно. — Я беру сумку и направляюсь к двери, пытаясь сдержать слезы. Потому что, по правде говоря, это очень даже моя проблема.
И как раз перед тем, как дойти до двери, я вижу Андре, который стоит у многоразовых бутылок с водой и смотрит на меня со странным выражением лица.
Отлично.
Я выхожу на улицу, лицо горячее, открываю дверь своей машины и сажусь в нее, где наклоняюсь и упираюсь головой в руль, делая медленные, глубокие вдохи.
Я слышу звук открывающейся двери. И, не поднимая головы, краем глаза вижу, как Андре возвращается в машину. Он аккуратно кладет мятный леденец на подлокотник между нами.
— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашивает Андре через минуту или две. Его голос звучит устало. Он едва шевельнулся. Ни посмотреть на свой телефон, ни съесть конфету, которую он купил для себя.
— Поговорить о чем? — спрашиваю я слабо, моя голова все еще лежит на руле.
— Давай, Чарли.
— Я бы не хотела.
— Ну, я понимаю. Но, может быть, если бы ты поговорила, тебе стало бы легче.
— Хорошо, — говорю я, садясь и прислоняя голову к подголовнику. — Мои родители просто… иногда так расстраивают. Наш дом практически разваливается, а им, кажется, все равно. Не говоря уже о том, что они живут вместе, но не совсем вместе. И они продолжают вести себя так, будто я слишком чувствительна, будто я слишком много беспокоюсь. Они продолжают говорить мне, что 'пусть они занимаются воспитанием'. И поверь мне, я бы очень этого хотела! Вот только такое дерьмо всегда случается. И теперь мне кажется, что я тоже окажусь здесь в ловушке. Навсегда.
Я понимаю, что мое дыхание участилось, и я делаю несколько больших, глубоких вдохов, моя грудь вздымается, пока Андре молча сидит рядом со мной.
— Вот это да, — наконец говорит Андре, и я не могу поверить, что только что сказала ему все это. — Но ты не попадешь в ловушку. — Он двигает головой из стороны в сторону по подголовнику.
Я вскидываю руки вверх в знак поражения. — Не то чтобы я не хотела помочь. Я просто хочу, чтобы у них был реальный план.
Андре молчит некоторое время. — Мне жаль, Чарли.
— Нет, мне жаль, — говорю я, качая головой. — Ты не хочешь об этом слышать. Тебе только что подожгли сердце и бросили в мусорный бак.
Андре фыркает. — Точно. На минуту я забыл. — Я смотрю на Андре краем глаза, понимая, что, хотя мы знакомы всего несколько дней, у нас было больше реальных разговоров, чем со многими людьми в моей жизни.
— Могу я просто спросить, — говорит он, медленно поворачивая голову, чтобы заглянуть мне в глаза. — Что именно такого ужасного в Честер Фоллс?
Я качаю головой. — Я не об этом.
— Похоже, что это часть того, что ты говоришь. Кажется, ты так отчаянно хочешь уехать. Но у тебя еще целый год здесь.
Я смотрю в лобовое стекло. — Есть вещи, которые я хочу сделать, и я не могу сделать их здесь.
— Но тебе семнадцать, — говорит Андре. — У тебя полно времени!
— Ну, ты бы так сказал, потому что, очевидно, ты больше нигде не хочешь быть!
Андре вздыхает и проводит рукой по волосам. — Не то чтобы я думал, что этот город — лучшее место на земле. — Он прочищает горло. Я наблюдаю за ним, ожидая продолжения. — Я просто видел, как он может объединиться. Как это может изменить ситуацию. Вот и все.
Я качаю головой. — Я люблю этот город. Но я знаю, что он может мне предложить, и это не то, чего я хочу.
Андре прищурился. — Похоже, ты не очень хорошо знаешь этот город.
— Ну, видимо, у меня будет все время в мире, чтобы понять это, — говорю я.
Я завожу машину и отвожу Андре к его дому. Когда мы подъезжаем к дому, он выходит из машины, но выглядит измученным, его движения медленные и скрипучие.
— Тебе нужно немного отдохнуть, — говорю я. — Увидимся в понедельник.
Когда он смотрит на меня, я замечаю блеск в его глазах. — Вообще — то, есть кое — что, что я хотел бы сделать завтра, — говорит он.
Мои плечи опускаются. — Серьезно?
Андре фыркает. — Обещаю, что тебе это понравится.
Я смотрю на него с подозрением.
— Как насчет этого, — говорит он. — Если тебе не понравится, я начну платить за свои поездки. Договорились?
Это привлекло мое внимание. — Будешь?
Он кивает. — Вот насколько я уверен, что ты получишь удовольствие.
Я несколько раз постукиваю пальцами по рулю машины, и, хотя я понятия не имею почему, я говорю: — Отлично.
Я смотрю, как Андре выходит из машины и начинает идти к своему дому, когда меня охватывает странное чувство. Оно настолько необычно, что я почти не узнаю его. Что — то вроде толчка в груди. Отчаяние. Я понимаю, впервые с тех пор, как начала возить Андре по окрестностям… Я не хочу, чтобы он уходил.
15
На следующий день, высадив Лулу, я приехала в дом Андре, втайне предвкушая, как прерву счастливую семейную жизнь, которая происходит внутри. Мне нравилась мама Андре, она казалась такой подготовленной и контролирующей все вокруг, в то время как мои родители часто забывали сходить за продуктами или оплатить счет за электричество.
Но на этот раз у меня нет возможности зайти внутрь, потому
