уборке города в апреле 1942 г. Справа конвоир (фотография из Военного архива Финляндии)
На основании сохранившихся отчетов известно лишь, что доля работающих в зависимости от лагеря варьировалась от трети до четверти общей численности заключенных.
Часть изолированных работала на территории лагерей, часть — за их пределами, но на территории города, а некоторые — вне Петрозаводского района. Люди, входившие в первую группу, использовались для проведения работ по обслуживанию и приведению в порядок городских объектов, таких как, например, ремонт зданий, уборка, заготовка дров и доставка воды. Позднее в лагерях организовали различные мастерские (рабочие избы), в том числе столярные и слесарные, составившие со временем своего рода малую промышленность. В эти мастерские могли направляться инвалиды, старики и дети, неспособные выполнять другие работы.
Людей, находившихся в наиболее трудоспособном состоянии, обычно направляли к посторонним работодателям, а не в распоряжение Военного управления. В апреле 1942 г. в Яанислинне трудились 2 963 человека на 104 объектах, а за пределами города — 2 130 человек на 19 объектах. В соответствии с новыми указаниями, вступившими в силу в сентябре 1942 г., по причине нехватки рабочей силы, она могла использоваться только на самых важных работах, а не, например, уборке территорий, как это широко практиковалось раньше. Тем не менее проблему дефицита квалифицированных кадров не удалось решить, привлекая рабочих из лагерей, так как там их почти не было.
До марта 1942 г. работа могла выполняться семь дней в неделю, но из-за их плохого физического состояния изолированных в лагерях в конце месяца распорядились предоставлять им один выходной каждый седьмой день, предпочтительно в воскресенье. Фактически продолжительность рабочего дня могла устанавливаться в произвольном порядке до конца мая того же года, когда за некоторыми исключениями был узаконен 8-часовой рабочий день. После завершения рабочего дня и возвращения в лагерь заключенных могли привлечь для выполнения других работ, например, по благоустройству территории и т. п. В особенности в лагере № 2 коллективные работы по вечерам были частым явлением.
Вскоре после организации лагерей заключенных стали направлять на работы за пределы городского района. Наиболее важными постоянными объектами в сельской местности стали лесозаготовки и заготовки дров в районе Кутижмы около железной дороги на Суоярви, в деревне Вилга, находящейся к западу, и в деревне Орзега — к югу от города. Из переведенных туда заключенных организовывались трудовые роты по образцу рот военнопленных (лагерные трудроты 53-я, 54-я, 55-я.), которые были заняты на тех же работах. Из Орзеги работавших там заключенных в конце 1942 г. перевели в Терваоя и в Вилгу. В свою очередь, участок в Вилге был закрыт в сентябре 1943 г. После этого оставшиеся трудовые отряды фигурировали под названием «Трудовой лагерь № 1 и № 2».
Скорее всего, причиной ранее упомянутого перевода лагеря военнопленных на территорию Петрозаводского района весной 1942 г. стал дефицит рабочей силы. В июне 1942 г. здесь насчитывалось около 1 500 военнопленных, из которых примерно 20 человек было занято у различных работодателей, а основная масса использовалась армейскими подразделениями и учреждениями. Только в Ужесельге на заводе по заготовке чурок для газогенераторных двигателей работало более 300 военнопленных. В меньшем количестве труд военнопленных использовался также различными органами и учреждениями Военного управления.
8.2. СИСТЕМА ОПЛАТЫ ТРУДА, УСТАНОВЛЕННАЯ ВОЕННЫМ УПРАВЛЕНИЕМ
В соответствии с планом, составленным штабом Военного управления в августе 1941 г., уровень зарплаты родственного финнам населения, а также лиц, прибывших из Финляндии, должен был соответствовать финляндским стандартам. Важной задачей являлось обеспечение установленной покупательной способности населения с тем, чтобы оно не осталось получателем пагубной с точки зрения морали бесплатной помощи. К тому же, ожидалось, что осуществление принципа равноправия могло бы способствовать росту положительного отношения населения к новым хозяевам. С целью избежать в начальный период оккупации с его крайне убогими условиями жизни слишком быстрого в сравнении с предложением роста доходов населения, что могло привести к развитию инфляционных процессов, планировалось принудительно «замораживать» до лучших времен часть заработной платы. Впрочем, эти планы не были реализованы.
Свободное ненациональное население должно было довольствоваться самое большее половиной от той суммы, что получали финны за одинаковый труд, а впоследствии и заработная плата «националов» была снижена до 70% от уровня зарплаты финнов. Снижение зарплаты обосновывалось более низкой производительностью труда и приспособленностью населения к более низкому уровню жизни. Возможно, на это решение повлияла и боязнь упоминавшейся инфляции.
В зависимости от профессии в оплате труда имелись заметные различия. Почасовая зарплата «националов», занятых на работах, проводившихся штабом Петрозаводского района, в октябре 1941 г. составляла 4-16 марок, а русских — 30-50% от этих сумм. Согласно утвержденному в декабре того же года тарифу, действовавшему на всей оккупированной территории Восточной Карелии, почасовая зарплата карелов и представителей других родственных финнам народов составляла 3,50-9 марок, а месячная зарплата — 700-1 800 марок. Зарплата «ненационалов» равнялась 50-60% от этих сумм. После пересмотра в конце августа 1942 г. шкалы зарплаты она еще более расширилась, и месячная зарплата стала варьироваться от 400 до 2 500 марок. С этого времени «ненационалам» могли платить 70% от указанного уровня. Повышением верхнего показателя шкалы попытались повысить низкую, как было установлено, производительность труда и улучшить отношение людей к финляндским властям. Осенью 1943 г. различия в оплате труда по национальному признаку, в принципе, были полностью устранены.
В наилучшем положении в течение всего периода оккупации находились квалифицированные рабочие — электрики, токари, плотники и каменщики. В конце 1941 г. они могли получать в два раза больше, чем, например, женщина-разнорабочая, типичный представитель населения Яанислинны, а осенью 1943 г. разница в зарплате еще более увеличилась.
О значении зарплаты можно делать выводы, лишь сравнивая ее с уровнем цен в то время. Если рассматривать только цены на основные продовольственные пайки, в соответствии с нормированием, представляется очевидным, что для проживавшего одиноко человека было нетрудно заработать на паек даже в том случае, если его труд оплачивался по низшему разряду, при условии, что он имел постоянное место работы.
После оплаты пайка деньги на другие цели оставались и у работников-«ненационалов». Поддержание уровня заработной платы на таком низком уровне, чтобы ее не хватало на жизнь, конечно, не считалось разумным решением, так как это привело бы к увеличению расходов на социальное обеспечение[51]. Ситуация усугублялась при увеличении числа иждивенцев. Например, в конце 1943 г. у уборщицы с тремя детьми после отоваривания продовольственных карточек совсем не оставалось денег, даже если она получала максимально возможную заработную плату[52].
