class="p1">— И что ж стало с этим сыном? — поинтересовался Жоан.
— Он погиб в первом же сражении последовавшей за тем военной кампании. А его отец… графа хватил удар прямо в кабинете, когда он услышал об этой печальной новости. После этого он не прожил и месяца. Род Бреноров пресёкся, а наследство отошло дочерям, которые разделили его и присоединили к имуществу своих супругов, — старик задумался, опустив голову на длинные сухие пальцы, унизанные перстнями, а потом вздохнул. — Боюсь, что великий альдор будет потрясён всем этим. Граф Лануор был его другом, и приговор оказался столь жесток оттого, что он счёл себя оскорблённым изменой не только подданного, но и близкого соратника, которому он привык доверять во всём. Но если тогда имела место несправедливость, он пожелает её исправить.
— Что ж, — кивнул Ликар, — я не могу говорить за великого альдора, и не знаю, что он решит, не знаю, каким будет новый вердикт суда лордов, если он состоится. Я только могу сообщить обо всём моему отцу и гарантирую молодому графу Лануору, что он сможет беспрепятственно как прибыть в луар по этому делу, так и уехать после его окончания, каким бы оно ни было.
— Благодарю вас, благородный энфер, — поклонился Ортант и посмотрел на Эдама, который едва держался на ногах. — Вы ведь поедете со мной, барон?
Юноша обернулся к Марку и умоляюще взглянул на него. Тот кивнул и осмотрелся, ища глазами Шарля.
— Уведи его, пока он не рухнул здесь на глазах у всех, — велел он.
И Шарль, который был потрясён увиденным, поспешно бросился к другу.
На следующий день король принимал прибывшие с поздравлением посольства свободных городов, и Марку снова пришлось стоять в толпе придворных, приглашённых на этот торжественный приём. Уже к полудню ему это отчаянно надоело, и, наконец, когда за окнами снова опустилась мгла тёмной половины дня, он пробрался к выходу из зала, надеясь, что король не заметит его отсутствия, а если и заметит, то не станет на это сердиться. На всякий случай он предупредил одного из рыцарей свиты о том, что идёт в Серую башню по срочному делу, которого у него на самом деле не было.
Уже поднимаясь по лестнице в свой кабинет, он столкнулся с Тома и выслушал его пространный доклад о результатах проверки бродячих артистов, прибывших в город. Ничего интересного он не узнал, к тому же артистов было слишком много, а свободных от других более важных дел сыщиков слишком мало, потому эта работа должна была затянуться у них на несколько дней. Напоследок Тома вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.
— Совсем забыл, ваша светлость! В кабинете вас с утра ждёт колдун Эклипс! У него какое-то срочное сообщение для вас, которое он не согласился передать никому другому.
— Эклипс? — нахмурился Марк. — Что-то знакомое…
— Это Ганс Топфер из дома Медной печати, того, что на улице аптекарей.
— Вспомнил, худощавый юнец в драной мантии с летучими мышами!
— Именно. Полагаю, он просто хочет снова обратить на себя ваше внимание, поскольку уже являлся к нам с пустячными доносами, но кто знает, может, на сей раз у него действительно есть что-то важное.
Марк взбежал по ступеням винтовой лестницы и, миновав узкий коридор, распахнул дверь кабинета. Топфер терпеливо сидел на стуле возле стола, сложив руки на коленях, и только то, как он сжимал пальцами ткань мантии, на которой были серебром вышиты летучие мыши, выдавало его волнение. Оно было понятным, потому что в кресле возле камина привычно устроился Шарль, с хищным видом наблюдавший за незваным гостем. Эдам тем временем сидел понурившись и уныло глядя в растопленный камин. Увидев графа, маг обрадовался и, кажется, даже вздохнул с облегчением. Он вскочил и согнулся в поклоне так, словно выронил что-то мелкое и пытался разглядеть это на полу.
— С чем пришёл, господин Эклипс? — поинтересовался Марк, проходя за стол и не тратя время на выслушивание цветистых приветствий визитёра. — Садись и говори.
Тот снова примостился на краешке стула и торопливо сообщил:
— У меня есть сведения, которые, несомненно, заинтересуют ваше сиятельство, господин граф! В приватной беседе с одним знакомым я узнал, что вас интересует всё, что связано с ограблением дома баронессы де Флери. Мы с моими соседями даже обсудили это прошлым вечером, собравшись в зале для ритуалов, и Минерва сказала, что от своего поклонника кое-что узнала.
— Минерва — это та девица с нарисованными бровями, увешанная бронзовыми побрякушками? — уточнил Марк.
— Именно так, ваше сиятельство! Так вот, она узнала, что среди нашей братии циркулируют слухи о том, что из дома баронессы злодеи похитили вовсе не золото и картины, а магические артефакты невероятной ценности. Мне точно известно о двух из них: неком большом зеркале в бронзовой раме и чёрном кинжале, который используется для убийства на расстоянии. К тому же там были какие-то книги, чрезвычайно редкие, несколько приспособлений для выпускания отравленных дротиков и набор бутылочек с опасными ядами.
— Погоди, — остановил его Марк. — Они точно выкрали у неё большое зеркало и тот кинжал?
— Так говорят, ваше сиятельство. Я решил проверить эти слухи и кое-что узнал. Следует пояснить, что после того случая, когда нас изловили и отправили в Белую башню на разбирательство к господину Филбертусу, а после изъяли все наши принадлежности для гадания, дела у нас пошатнулись. И если Минерва может рассчитывать на благосклонность своих воздыхателей, господин Монье достаточно умён и вообще обходится без всяких там карт и стеклянных шаров, а у Армуса и госпожи Регины есть свой круг давних клиентов, мои дела шли совсем плохо. Потому я нашёл приработок, поступив в услужение к графу Леклеру. Он изучает магию, собрал коллекцию магических книг и иногда проводит ритуалы, уверяю вас, совершенно невинные, скорее, ради эксперимента, чем с целью достижения какого-либо важного результата. Он платит мне немного, но на кусок хлеба и оплату аренды хватает. Так вот, этим утром он получил письмо, в котором говорилось о продаже этих артефактов.
— То есть, ему предложили их купить? — заинтересовался Марк. — Кто же?
— Не знаю. Дело в том, что я видел это письмо лишь мельком и не смог ни взять его, ни скопировать, но я запомнил его содержание.
— И что же в нём было?
— Список предметов, похищенных у баронессы де Флери. Там было указано, что продавец не располагает достоверными сведениями о том, сколько они могут стоить, но желает их продать. Потому он предложил графу Леклеру самому указать цену, которую он готов заплатить за тот или иной артефакт, а
