но увидеть это собственными глазами готова не была, если к этому вообще можно быть готовой. Хочется развернуться и бежать, но я намертво приростаю к порогу. И даже слышу свой голос.
— Пожалуйста, пусть она уйдет. — глотаю колючий ком разрывающий горло. Запинаясь, не поднимая от пола щиплющих глаз и не сумев обстрагироваться от ситуации. Сжимая, от злости на себя за свою слабость перед ним в кулаки руки, раня ноктями ладони, чтобы заменить одну боль на другую.
— Нам надо поговорить.
— Пожалуйста! — на грани фола делаю еще одну попытку.
Кусая в кровь щеки, стараясь унять эту предательскую дрожь в теле, в голосе, давясь подступившими к горлу слезами беспомощности.
Жалкое зрелище, не удивлюсь если он рассмеется в мое лицо.
— Она останется! — как гром среди ясного неба, его голос, забирая последнюю надежду.
— А если тебя что то не устраивает… — сделал паузу указывая мне взглядом на дверь.
— Где выход ты знаешь. Я тебя не приглашал.
— Не отвлекайся. — бросил шлюхе сосущий его член, откидываясь спиной на спинку кресла.
Показывая своим пренибрежением мне мое место.
Я прилогала огромные усилия, пытаясь взять себя в руки, раз я решилась придти, мы обязательно должны поговорить, но никак не получалось.
Я задыхалась от ревности! Словно нахожусь в эпицентре горения мусорной свалки и эта таксичность разьедает всю слизистую, отравляет кровь, поражает внутренние органы.
Я хотела закрыть руками уши чтобы не слышать этих чавкающих звуков, которые пронзали тысячами игл мое сердце. Я даже успела пожелать костлявую по свою грешную душу.
На глаза навернулись предательские слезы. Нет, я не была готова к такой картине.
Меня уже во всю колбасило.
Только не заплакать, только не заплакать, твердила как мантру. Мозг сопротивлялся, не хотел верить в происходящее щадя чувства хозяйки. Нет, он не может так со мной поступить, он же видит что мне больно!
— Какого х*я молчим, я слегка занят ты не заметила? — с высокомерным смешком, окатив меня призрением от которого кровь с размаху бьет в лицо, а в груди начинает нестерпимо гореть.
Заметила, проскулило тихо сердце, надрывая своим стоном душу.
Искусав в кровь свои несчастные, дрожащие губы и наконец справившись с захватившими меня разрушающими эмоциями, нашла силы произнести.
— У меня будет ребёнок.
— Это старые новости, у тебя все? — лениво, как на вчерашний прогноз погоды, даже бровью не повел.
— Он от тебя! — буквально вырвая слова из своего все сильнее сжимающегося горла.
Малыш напрягся, поддал корпусом вперед.
— Помнится ты говорила другое. — теперь уже голосом звенящим злобой.
— Прости, но я не могла ина…..
— Заткнись, закрой свой рот!!! — скалит, сквозь плотно сжатые зубы.
Схватил со стола антиквариатную статуэтку и запустил ей в стену превращая дорогую вещь в хлам.
— Заткнись блядь, слышишь? Больше не единого слова! — с яростью выплевывая слова.
— Но пожалуйста, ты должен мне поверить.
— Должен сука? Должен? Ты хочешь чтобы я тебе поверил, после….- надавил пальцами на глаза делая паузу — просто взял и поверил?
— Во что я блядь должен поверить, что ребёнок мой?
— Но он и вправду твой, Саша.
Мужчина резко встал откидывая от себя коленом шлюху и в один бросок сжал пальцы на шее когда-то любимой женщины.
— С*ебись отсюда! — прорычал испуганной распластавшейся на полу шлюхе, смотря прямо в глаза той, что называет себя матерью его ребенка.
— Живо сука! Ты еще здесь? — выплюнул, валяющейся в ногах с порализованным от страха мозгом особе, теперь уже выскочившей за дверь быстрее сквозняка.
— Зачем ты пришла? Я сказал тебе что я не хочу тебя видеть, что я не хочу с тобой разговаривать. — наклонившись прошипел мне в рот, выжигая глазами дыру на моем лице.
— Нах*я испытывать мое терпение?
— Но мы должны, это твой ребёнок. — через силу проговаривая слова.
— Повтори что ты сказала? Я не расслышал. — хрипом, поджигая им волоски на моей коже.
— Он твой — шепотом вслух, а про себя на разрыв аорты — твой, твой.
Она видела как с произнесенным ею словом — "твой", дьявольский огонь зажег его глаза, превращая их в расколенные угли, меняя их черный на чернее смоли.
В них разверглась бездна размером с мировой океан, обещающая ей реки боли и море унижений.
От страха у нее стали стучать зубы, волоски на коже встали дыбом в предчувствие надвигающейся бури.
Непроизвольно отступила назад, а в голове колоколом — БЕЖАТЬ!!!
— Закрой свой лживый рот блядь, слышишь! Я не намерен хавать это дерьмо, довольно! — оглушая животным ревом пустое пространство. Рукою смял ее губы, словно стирая слова и запихивая обратно произнесенную ее ложь.
Наклонился, утыкаясь своим лбом в ее и едва слышно, но чеканя каждое слово не отрывая своих дьявольских пронзительных глаз от ее небесных голубых озер.
— Я бесплоден, у меня не может быть детей. Ты проссчиталась сука!
— Но он твой. — сквозь зажатые рукой губы.
— Я сказал заткнись!!! — взревел.
— Что за очередная игра блядь, как заеб*ли меня твои игры.
Оттягивая назад ее голову за теперь уже короткие волосы.
— Что тебе от меня сука надо? Ты еще скажи что любишь меня, а может замуж за меня хочешь, семью со мной построить, ребеночка нашего — нарочито выделил — вместе ростить?
— Что? Ну? — не сдерживая эмоций и ревя как раненый зверь.
— А может денег? — переходя на шопот.
— Так я дам, сколько надо? Только исчезни сука!
Хватаясь за голову, сдавливая виски как от резкого приступа боли.
— Саша зачем ты так? Я люблю тебя и это наш с тобой ребенок.
— Любишь?
Мужчину трясло от злости!
— Ну давай, покажи как ты меня любишь!
Обхватил пальцами ее шею и накрыл ее рот своим жадно, неистово, как голодный зверь яростным, уничтожающим поцелуем, поцелуем несущем боль, а не достовляющем удовольствие.
— Остановись, не смей, не после не…..- задыхаясь собственными всхлипами, не договорив, упираясь руками в мужскую грудь, беспомощно стуча в нее сжатыми до боли в кулаки ладонями.
А потом они оба как сорвались, как дикие голодные звери вцепились друг в друга не в силах сопротивляться этому больному притяжению.
Он сжимал ее в своих руках на грани поломаных костей. Он вцепился в нее мертвой хваткой не в силах разжать рук. Впился как клещ в ее нежное, желаное тело, вдыхая ее запах как конченый наркоман теряя голову от дозы. Диким зверем ревя от безумия этой близости.
Срываясь в омут этой страсти стал покрывать поцелуями ее лицо, шею, плечи дурея от сладости ее кожи. Обрывая пуговицы, надрывая ткань, накрыл рукой ее спелую, полную грудь. Сжимая ладонями, как голодный
