– Сара! Привет, как поживаешь? Ты меня слышишь?
– Я тебя прекрасно слышу. Как ты?
– Только что вернулась из твоего дома. Я отнесла туда Лулу и отдала ее Наташе. Мне кажется, у них взаимная любовь с первого взгляда.
Речь шла о кошке Лорины; Таша обещала присмотреть за ней во время поездки Лорины в Европу.
– Теперь мне осталось только запаковать последние вещички. Пароход отчаливает сегодня в шесть вечера.
– Ты рада? Я слышу это по голосу.
– Я вне себя от счастья! – воскликнула Лорина. – Вот смотрю на себя в зеркало, а щеки у меня красные, как у клоуна. Двух слов связать не могу. Вечером в каюте распакую чемодан и посмотрю, чего я туда напихала. Вот смеху-то будет!
Сара засмеялась, хотя ей хотелось плакать.
– Хотела бы я поехать вместе с тобой.
– О боже, это было бы чудесно.
– Ну и как тебе Таша? – чтобы не предаваться напрасным мечтаниям, Сара перевела разговор на другое.
– Она мне очень понравилась. Такая простая и в то же время сильная. Но, сказать тебе по всей правде, меня поражает, что Бен позволил ей остаться в доме. На него это совсем не похоже.
– Да, я тоже удивилась.
Бен принял решение совершенно неожиданно и ничего не пожелал объяснять. У Сары на этот счет была своя теория: наверное, у него завелась новая любовница, и он решил, что удобнее будет с ней встречаться, живя в клубе, а не дома, подальше от всевидящих глаз прислуги. Поэтому его великодушное предложение выехать из дома, чтобы Таша могла там остаться, не нарушая приличий, на поверку оказалось не чем иным, как замаскированным лицемерием.
– Как там Майкл? – спросила Лорина.
– Первые три дня он прихворнул – на этот раз ничего серьезного, всего лишь простуда. Но теперь он здоров и бегает повсюду. Играет с собакой соседки и пропадает на стройке у мистера Макуэйда.
– Это тот красавец, с которым я познакомилась у тебя в доме? – уточнила Лорина.
– Да, тот самый архитектор, с которым я тебя познакомила.
– Разве ты не находишь его красавцем?
Сара опять рассмеялась.
– Я не стала бы его так называть.
– Ну и напрасно. Мне бы хотелось его нарисовать… Что? Да, мамочка, я знаю. Извини, Сара, мне придется повесить трубку. Мама говорит, что уже пора. Она ужасная паникерша, но на этот раз она скорее всего права: надо поскорее упаковать вещи. Я просто хотела попрощаться. Я буду тебе писать.
– Я тоже буду писать, – пообещала Сара, испытывая щемящую грусть от расставания с подругой.
– Адрес может измениться, но пока пиши по тому, что я тебе оставила. Береги себя, желаю тебе хорошо провести лето…
– Надеюсь, Париж не обманет твоих ожиданий, Лорина, ты заслуживаешь самого лучшего.
– Поцелуй за меня Майкла.
– Непременно, а ты будь осторожна, не делай глупостей…
– Я буду осторожна, а ты не читай мне нотаций, как моя матушка. Я тебя люблю.
– И я тебя люблю… До свидания!
– До свидания!
– Bon voyage![15].
Связь прервалась. Сара еще некоторое время прижимала трубку к уху, потом наконец повесила ее и с трудом поднялась на ноги. Она не любила расставаний и никогда не умела прощаться. Уж если, прощаясь с Лориной, она почувствовала себя обездоленной, что будет с ней, если Бен исполнит свою угрозу и отошлет Майкла в Европу?
Но она была почти уверена, что он просто пытается нагнать на нее страху. На следующий день после того, как он терзал ее ночью, она заставила себя поговорить с ним напрямую, хотя ей было страшно, а трусливая осторожность нашептывала, что стоит оставить все как есть: вдруг пронесет.
– Если ты отошлешь Майкла, – заявила Сара мужу, с сухими глазами войдя на следующее утро в его кабинет, – я от тебя уйду.
Бен вызывающе усмехнулся:
– Нет, не уйдешь. Ты никогда не уйдешь. – Он был прав. Она всегда это знала, но окончательно поняла только теперь. Если бы она его оставила, он рано или поздно нашел бы ее и забрал бы у нее Майкла навсегда. На его стороне были сила и власть. Он был американским миллионером, а она – иностранкой без гроша за душой, и хотя он многократно изменял ей, она ничего не могла доказать.
Ненавидя себя за собственную слабость, она разрыдалась прямо у него на глазах. Именно этой победы Бен жаждал с самого начала; теперь можно было проявить великодушие или хотя бы сделать вид.
– Мы это еще обсудим, – сказал Бен, окинув ее взглядом, полным злорадного торжества. – У нас еще будет время принять окончательное решение. Я связался с этой школой – кстати, она в Гейдельберге. Они говорят, что готовы принять его даже в сентябре, так что…
– Зачем ты это делаешь? – в отчаянии вскричала Сара. – Будь ты проклят! Неужели ты готов принести в жертву собственного сына, лишь бы навредить мне? Как ты можешь, Бен? Что ты за человек…
– Это ты наносишь ему вред! – в бешенстве заорал на нее Бен. – Это ты превращаешь его в девчонку…
И так далее, и так далее – застарелый, озлобленный, бесконечный спор, который супруги Кокрейн вот уже много лет вели скорее по привычке. Но после этого никаких упоминаний о военной академии в Германии больше не было, и Саре оставалось лишь надеяться, что речь идет всего лишь о новой уловке, при помощи которой Бен намерен мучить ее все лето. Он уже проделывал подобные жестокости раньше, да так часто, что она сбилась со счета. И этот раз тоже не станет последним, можно было не сомневаться.
– Мамочка!
Майкл ворвался в комнату, поскользнулся на натертом до блеска паркетном полу, налетел на нее со всего разбега и опрокинул обратно в кресло.
– Уже четыре тридцать! – провозгласил он, попятившись и тяжело дыша.
– Большое спасибо, – насмешливо улыбнулась Сара, вновь поднявшись на ноги и оправляя платье. – Пожалуй, часы мне больше не понадобятся.
– Четыре тридцать, – настойчиво повторил Майкл. – Мистер Макуэйд говорит, что это самое удобное время его навестить!
– Он так сказал?
– Да. И он просит, чтобы ты тоже пришла вместе со мной. Да.
– В самом деле? И когда же он это сказал?
– Я не помню. Но как-то раз он спросил: «Как поживает твоя мама, Майкл?», а я говорю: «Спасибо, хорошо», а он: «Пригласи ее как-нибудь вместе с собой». Я сказал: «Да, сэр», и теперь…
– Ты меня приглашаешь?
– Да. Ты пойдешь?
Ей и в самом деле пора было заглянуть на стройку, посмотреть, как продвигаются работы. Избегать мистера Макуэйда было глупо и унизительно. Ей следовало наведаться на стройку сразу же после неудавшейся вечеринки в казино, а не откладывать визит со дня на день, подавая ему таким образом дополнительную пищу для размышлений о том, насколько глубоко ее задели его слова, сказанные в тот вечер. Они действительно много для нее значили, но она могла бы это скрыть, если бы набралась смелости взглянуть ему в глаза раньше. А теперь встреча выйдет неловкой вдвойне. Но если она и дальше будет оттягивать неизбежное, станет только хуже.
