названа в последнем бейте.[92]
Переводчик показал этот акростих императору и перевел его. Тот был очень обрадован, проявил любезность и в качестве вознаграждения послал мне перстень со своим именем и тридцатью четырьмя бриллиантами весом в три мискала. Где бы император ни встретил нас, он показывал дочери прямо из кареты на меня, что он, мол, поздравил тебя с замужеством в стихах. Он обращался со мной ласково, я тоже кланялся.
В тот день, когда я, по указанию переводчика переписывал это стихотворение красивым почерком, разрисовывая поля, ко мне зашел посол и спросил:
— Что ты делаешь?
— Это акростих.
Он прочел, побледнел и стал бранить меня. И я понял, что он ругал меня по трем соображениям:
Во-первых, — говорил он, — ты мусульманин, так зачем восхваляешь неверных? Во-вторых — ты жаден и хочешь получить от них за это подарок, в-третьих — эмир разгневается, если услышит.
— Простите меня, — сказал я, — меня вынудил к этому Казимбек. К тому же ислам не запрещает хвалить неверных в случае особой необходимости. И что бы от них нам не перепало, — все будет нашей добычей. И если будет какая-либо польза от этого, то прежде всего это принесет выгоду твоему эмиру, а мне в этом нет никакой корысти. Например, если мне дадут один дирхем, то тебе подарят десять, а по возвращении в Бухару все перейдет к эмиру, ибо тюркские правители, если отправляют посла в какую-либо державу, то по возвращении зарятся даже на его шаровары и рубаху.
Мир-додхо не очень удовлетворился моими извинениями и вышел из моей комнаты, В день окончания свадебных пиршеств я составил отчет об этом и вложил в него копию акростиха с комментариями к нему. Посол же, поругавшись со мной, опасался, что я пожалуюсь эмиру. Он присылал ко мне людей с просьбой показать ему отчет. Окончив, я вручил послу отчет, он пошел за мной, подарил мне дорогой парчевый халат, стал извиняться:
— Я по неведению наговорил тебе резкостей, я просто подумал, что ты скроешь это, а эмир, узнав, рассердится.
Я ответил:
— От правителя ничего не следует скрывать. Я на вас не обижаюсь, вам это простительно. Я знаю вас, ибо давно был таким, как вы. Хотя я и не стал вами, но и вы, кем бы вы ни были, не стали таким, как я.
Император российский выказал нам беспримерное уважение и почет, вызвал нас на прием государей, посадил впереди всех послов, на приемах усаживал рядом со своей ложей, сделал нам много подарков и отпустил.
Когда в Шахрисабзе, мы предстали перед эмиром, то он был недоволен моими отчетами, написанными без лести. Он несколько дней будто не помнил о моем существовании, а потом, на обратном пути в Бухару, вызвал меня в Карши и расспрашивал около часа о России и последствиях нашей поездки. Я рассказал всё откровенно.
После этого из России прибыло письмо с вопросом, какого сына эмир хочет послать туда и объявить наследником. Эмиру волей-неволей пришлось отправить в столицу империи одного из своих сыновей в сопровождении Исамиддина туксаба, чтобы он изучал, находясь при императоре, язык русских и их порядки. Вскоре он отправил в Россию своего наследника Абдульахадхана с дарами в сопровождении Астанакул-бий кушбеги. Во время этих двух поездок я был казием в одном районе Бухары и не смог отправиться с ними. Сам же эмир, в беседе со своими приближенными, сказал обо мне:
— Я посылал его в составе посольства в Россию, а он вздумал поучать меня. Я его больше не пошлю.
А я ответил, услышав об этом:
— А у меня нет никакого желания служить этим ослиным головам.
Абдульахадхан поехал в столицу империи в качестве наследника престола. Император оказал ему хороший прием и всяческие почести; а потом на секретном совещании, в присутствии послов некоторых держав, вынудил его подписать и приложить печать к договору, состоявшему из двадцати одного пункта, в том числе содержавшему согласие на проведение железной дороги и телеграфа, на строительство церкви для обслуживания русских солдат и купцов, на право русским покупать сады и здания. Можно без преувеличения сказать, что он целиком отдал им Бухару и вернулся назад.
Эмир Музаффар сожалел о своем поступке и несколько дней не допускал вернувшегося царевича к себе.
Наконец, через везиров тот получил разрешение отправиться в Кармину, которая была его резиденцией. А эмир заболел в Карши, откуда на весь эмират распространилась холера. Сначала она свирепствовала два или три года в Карши, затем добралась до Бухары и унесла около полумиллиона человеческих жизней, так что во многих селениях и кишлаках не осталось ни души. Как сказано в хадисе, холеру вызывает разврат народа, а дороговизну продуктов и товаров — клятвопреступление со стороны падишаха.
От холеры, которой эмир заболел в Карши, умерло много воинов, приближенных и чиновников. Некоторые больные умирали после возвращения в Бухару. Эмир также возвратился в Бухару, в течение пятнадцати дней лежал без памяти и в самом неприглядном виде сменил трон на гроб и вернулся в свое исходное место.
За все наслаждения и веселье, которым он предавался в течение двадцати шести лет, он отплатил в течение пятнадцати дней и распрощался с жизнью, истязаемый ангелом смерти.
Утром в пятницу, четырнадцатого[93] .... тысяча триста третьего года[94] наследник Абдульахад был вызван из Кармины и провозглашен правителем. Сейиды, сановники и знать всех областей прибыли для поздравления. В понедельник, девятого дня месяца сафара он воссел на престол, когда созвездие Козерога находилось в счастливом местоположении. Венера — в центре седьмого круга, Солнце — в десятом градусе, Юпитер — в девятом, Марс — в восьмом, Луна — во втором. Хотя это сочетание и является запутанным, оно предвещает долговечность и покой, так как звезды расположены в квадрате Венеры.
Абдульахад счел своим долгом следовать в государственных делах путем отца, и вновь разгорелись танцы и песни, распространился разврат в несколько раз больше, чем при покойном эмире. Поскольку Меркурий в этом гороскопе отсутствовал, то новый эмир не обратился к разумным мужам, а оставил государство в руках недостойных людей.
Все дела мужей науки он препоручал главному казию, а в назначении и смещении военачальников и правителей областей полагался на усмотрение и «прозорливость» глупого кушбеги. Главным везиром Бухары был назначен неумный Джанмирза инак. Русские приобрели очень большое влияние в пределах государства; они проводили свою политику, и никто не смел перечить им, все лишь
