— В город! — перебил его Харлей.
— В точку, — подтвердил он.
— Да, все хорошо, спасибо…
Оказавшись в некотором ступоре, я пыталась переварить, что происходит вокруг.
— Милая, все в порядке?
Из дома вышел Джим и окинул присутствующих недовольным взглядом.
— Ой, точно. Это мой муж, его зовут Джим Барре, а я Аника Барре. Приятно познакомиться, — я протянула всем троим руку для приветствия.
Аид изменился в лице и сцепился взглядом с, так называемым, мужем.
— Ты замужем? — коротко спросил он.
— Да. Уже давно, наверное…
— Шесть лет, — ответил Джим.
— Не так уж и давно, — Аид подошел в упор к моему партнеру.
Уткнувшись грудь в грудь, они, казалось, не переставали передавать друг другу какие-то мысленные сигналы. Но, что я точно ощущала, так это напряжение в воздухе. Еще чуть-чуть и полетят искры.
— Не хотите чаю с оладьями? — предложила я, чтобы разрядить обстановку.
Незваные гости прошли в дом, а я остановила Джима. — Поаккуратнее с ними, это полицейские на задании. Нам следует посодействовать им.
— Ты документы их видела?
— Какие документы?
Джим тяжело вздохнул и отправился на кухню.
***
За обеденным столом собрались я, мой муж и три странных полицейских с удивительными именами. Мы молча завтракали, хотя, честно сказать, каждый кусочек застревал у меня в горле. Украдкой старалась наблюдать за Аидом. От него веяло чем-то знакомым и даже родным. А пахло от него, почему-то, шоколадными круассанами и мятным чаем.
— Так наши соседи преступники? — первая не выдержала затянувшейся тишины.
— Нет, все в порядке, мэм, — ответил Харлей. — Оказалась ложная наводка.
— У вас такая сложная профессия. Должно быть ваши жены гордятся вами.
Аид и Харлей переглянулись.
— Очень, — послышался голос жующего Гарри Олдмана.
— У вас вкусные оладьи, — произнес Аид, заглядывая в глаза, словно что-то искал в них.
— Благодарю…
У Джима зазвонил телефон.
— Нет, я сейчас не могу, — ответил он в трубку, окидывая взглядом присутствующих гостей. — Да, но… Может позже? Да, я понял. — он убрал телефон и виновато опустил глаза.
— Все хорошо, иди.
Мы поднялись из-за стола. Джим крепко обнял меня и поцеловал в губы, как-то слишком по-хозяйски, будто пытался показать всем, кто есть кто.
Аид
Когда этот индюк вцепился в нее своей варежкой, я вовсе потерял контроль. Вспыхнув ярким пламенем, пытался совладать с собой, но вилка, оказавшаяся невовремя в руках, растаяла и растеклась по столу, как странное желе серого цвета. Пока парочка не могла оторваться друг от друга, друзья пытались потушить меня салфетками и всем, что попадалось под руку. К счастью, а может и, к сожалению, они успели это сделать до того, как Джим повернулся к нам, чтобы попрощаться. Только вилку было уже не спасти, но я успел накрыть ее кухонным полотенцем.
Джим ушел, как я давно и хотел, но напряжение так и осталось висеть в воздухе. Еще никогда Аэлла не была такой близкой и такой далекой одновременно. Хотелось прикоснуться к ней, захватить в объятия и больше никогда не отпускать. Но поздно. Слишком поздно.
Она отправилась сполоснуть посуду. Оставив ребят в гостиной, я подошел к ней.
— Ты здесь счастлива?
— Что? — удивилась она.
— Тебе хорошо здесь?
— Да, конечно. Прекрасный дом, любящий муж. Это чудное место. Каждое утро я выхожу, любуюсь зеленью и птицами, готовлю вкусную еду или что-нибудь читаю. Кто может пожаловаться на такое?
— Верно.
Вновь тишина. Тягучая. Неповоротливая. Колющая.
— Можно я прикоснусь к тебе? В последний раз?
— Извините, я не понима…
Я повернул ладонью ее лицо к себе и поцеловал. Умоляя и в то же время прощаясь. Желая оставить с ней все самое хорошее, что во мне когда-то было. Пытаясь смириться с мыслью, что другой сможет подарить ей счастливую жизнь, которой она достойна. Запоминая. Я жаждал сохранить в памяти ее аромат и вкус, но в то же время мечтал забыть ее и все, что с ней было связано.
— Кто ты? — прошептала она, отрываясь.
— Я тот, кто, казалось, не способен был полюбить… Прощай, моя милая Аэлла.
Больше не в силах видеть ее, я развернулся и направился к выходу.
— Стой! Почему ты меня так назвал? Кто вы такие?! — она кричала вслед, но я только ускорил свой шаг, скрываясь за дверью.
***
— Я считаю это полным фиаско, — кузнец первым подал голос, пока мы шли до машины, оставленной на углу улицы.
— Заткнись, Гефест, — проворчал я.
— Аид, ты поступаешь глупо, — Харону удалось удивить меня своим неожиданным высказыванием.
— Серьезно? — я остановился и вызывающе посмотрел на него.
— Да. Ты ее любишь, и я уверен это взаимно. Даже после реки Забвения, Зевсом клянусь, она тебя узнала. Ты видел, как она посмотрела на тебя? А ваш поцелуй?
— Что ты сказал? Зевсом, да?
Вены и жилы стали приобретать характерный светящийся оттенок, а глаза горели яркими огнями.
— Да, это твой брат, которому хватило смелости оказаться первым. Я понял в чем твоя проблема, ты трус. Ты струсил тогда, когда мог бросить вызов Зевсу и струсил сейчас, когда мог вернуться вместе с Аэллой.
— Ей будет лучше без меня, — прорычал я, сжимая кулаки.
— Это твое решение, но не ее. Ты всегда решал все за нее и ни разу не спросил, чего она сама желает.
Приготовился поставить на место несносную выскочку, но нас отвлек визг тормозящей резины. На этот раз показались целых три черных внедорожника.
— Ну, нет… — вздохнул Харон.
— О, да…! — радостно воскликнул я.
Уверенно направился в сторону бандитов, которые поспешно занимали удобные позиции. Увидев мое приближение, они открыли огонь. Дернув плечом, я дал волю пламени, которое разрослось по голове и рукам. В ладони появился двузубец, также искрившийся ярким огнем. Мое лицо исказила самодовольная предвкушающая улыбка.
У меня не было ни времени, ни желания думать о последствиях, о будущем, об этих несносных людишках. Возненавидел этот мир за то, что она принадлежит теперь ему. Метнув двузубец, попал в капот одной из машин. Стремительно приблизившись, стал раскидывать нападающих в разные стороны, как жалкие пешки, не испытывая никакой жалости. Я наслаждался и упивался властью над ними.
— Зато спать крепко будет, — Гефест пожал плечами, наблюдая со стороны.
