— Это что такое? — уперла руки в бока Ольга Васильевна. — Вы, никак, сбежали из номера и купались где-то на диком пляже? А ну-ка, задери майку, — насела она на Казакова.
Вовка с облегчением — поскольку Мурашке не пришла в голову такая дикая мысль, что ребята осмелились выйти за территорию отеля и удрать в город, — задрал свою майку. Бледный живот Казакова несколько успокоил Мурашку. Сразу было видно, что человек майки не снимал.
— Где же это вы так сгорели, ребята? Неужели за те несколько минут, пока мы здесь обустраивались?
— Нет, мы потом, когда вы купались, — стал туманно объяснять Иконников, — ну, в общем, вышли там перед отелем посидеть на травке. Ну, вот и сгорели.
— Ну а вообще как себя чувствуете? — уже более участливо спросила Мурашка, и друзья почувствовали, что напор допроса падает.
— Ничего, только есть хочется.
— А, это хорошо, — обрадовалась Ольга Васильевна. — Раз есть хочется, значит, выздоравливаете. Ну давайте, летите, голуби, быстрее, а то там ваши одноклассники всю еду разметут.
Ну, всю еду, конечно, тюменские дети размести не сумели, но мороженое уже кончилось. Глядя на довольные морды Купца, Арнольдика и Кащея, Казаков и Иконников поняли, куда оно делось. От одноклассников, казалось, исходило морозное дыхание целого хладокомбината. Впрочем, Кащею, за его беспримерный подвиг, Вовка и Лешка могли простить и не такое.
Когда Арнольдик и Купец отвалили, чтобы еще разок затариться консервированными мандаринами в собственном соку, Кащей присоседился к столику, который оккупировали Вовка и Лешка, и заговорщическим тоном спросил:
— Ну что, пиво купили?
— Какое пиво? — воззрился на него Иконников.
— А зачем вы в город тогда ездили? — изумился Кащей.
— Просто так, посмотреть, — уклончиво ответил Вовка. — Ну, сам понимаешь, интересно, первый раз за границей.
— Ну и глупо тогда, что вы свои бабки на это дело просадили, — разочарованно протянул Кашей. — Мы же все равно завтра на экскурсию туда поедем. Вы ведь в Рефимно были?
— В Рефимно.
— Ну, точно, нам Мурашка сегодня перед ужином говорила, что завтра у нас запланирована туда экскурсия.
Вовка и Лешка уткнулись в тарелки, чтобы скрыть свою радость. Экскурсия была им здорово на руку — не придется снова просить Кащея об одолжении и трястись, что Мурашка каким-нибудь образом обнаружит их отсутствие. Да и два раза подряд не ходить на пляж вместе со всеми было довольно подозрительно.
Отведав цыпленка в апельсиновом соусе и меч-рыбу в собственном соку, Вовка и Лешка, отдуваясь, откинулись на спинки мягких стульев. Да, несмотря на внезапно возникших конкурентов, жизнь продолжала баловать их вполне материальными радостями.
Поглаживая свой вздувшийся от потребления немеренных порций живот, Казаков разрабатывал план завтрашнего побега. Перебрав несколько вариантов, ребята сошлись на том, что лучше всего будет "потеряться" в городе. Причем желательно где-нибудь близко от того места, где их должен ждать Никос. Как потом разбираться с Мурашкой, они еще не придумали, но, вероятно, когда они "найдутся", она будет так рада, что особых объяснений не потребуется. Конечно, это было не совсем хорошо по отношению к классной руководительнице, но поскольку та никакими сердечными болезнями не страдала и мыслила всегда довольно рационально, ребята подумали, что как-нибудь она переживет, а после того, как они найдутся, и вовсе думать забудет об этом инциденте.
— А может, — Лешка со вздохом подцепил с тарелки последний кусочек рыбы, — нам удастся так слинять, что они и вовсе не заметят. Нам ведь что нужно — сбегать быстро в Фортеццу, вынуть камень и посмотреть, что там успели нахимичить наши земляки. А остальное более подробное исследование либо поручим Никосу, либо потом вместе с ним покопаемся в крепости. Скажем, ночью…
— Ночью? — Вовка задумчиво возвел глаза к потолку, сияющему светом хрустальных люстр. — Ночью — это вариант оч-чень интересный. Только как мы туда доберемся, до Рефимно? Не пешком же чапать.
— Да, пешком мы туда только к утру доберемся. Надо было лодку с собой резиновую взять, тогда бы по морю, может, оно и быстрее бы получилось.
Остаток вечера выдался довольно веселым. Класс собрался в номере гостеприимной Мальвины и затеял игру в "Акулину". Суть этой веселой карточной забавы состояла в том, что колоду, по одной карте, передавали по кругу до тех пор, пока у кого-нибудь на руках не оказывалось четыре картинки. Тогда счастливец должен был сделать заранее оговоренный знак, например, взяться левой рукой за мочку уха, а другие должны были немедленно повторить этот жест. Последний, самый ненаблюдательный, игрок и становился "Акулиной". "Акулина" должна была по выбору человека, собравшего всю масть, залезть под стол и похрюкать, иди спеть "Интернационал", или отчебучить что-нибудь еще в этом роде. В общем, дозволялись любые фанты в пределах разумного.
Больше всех в тот вечер не везло Вовке Казакову. Он дважды схватил "Акулину". В первых раз его, под веселый гогот Купца и Арнольдика и заливистый смешок Артемона и Кащея, девчонки обрядили в простыню и заставили изображать дикое, но симпатичное привидение из Казахстана.
Во второй раз, когда первым четырех валетов собрал Доктор Пилюлькин, Вовке пришлось выполнить один из самых неприятных фантов. Трижды он бегал в ванную, приносил оттуда стакан воды и выпивал его залпом. Что творилось в его желудке, где неожиданно встретилась чуть кисловатая критская вода, меч-рыба и цыпленок со своим апельсиновым соусом, трудно было даже представить. К себе в номер Казаков шел, схватившись обеими руками за живот и слабо постанывая.
— А вот будет тебе наука, — выговаривал ему Лешка Иконников, — не будешь нажираться.
— А сам-то, сам-то, — слабо пытался отбрыкиваться Казаков. — Две порции слопал? Слопал. Я ж не знал, что этот Доктор Пилюлькин — придурок полный. Хоть бы один стакан загадал. Так нет же — три ему потребовалось. А Томат еще и ржет. Ну ладно, вот завтра будем играть, оставлю я его "Акулиной", он у меня ведро помидоров жрать будет.
— Где ж ты ведро помидоров достанешь? — резонно заметил Лешка.
— Куплю для такого случая, — сквозь зубы выдал Казаков и пулей помчался в свой номер.
Хотя всем тюменским школьникам не терпелось осмотреть достопримечательности иностранного города, класс на поездку в Рефимно собирался вяло.
Купец все пересчитывал припасенные доллары, прикидывая — на сколько шуб их хватит.
Мальвина и Шизгара никак не могли справиться со своей боевой раскраской: то принимались выщипывать брови, то наносили сиреневые тени в тон перламутровой помаде, то принимались менять помаду, что, соответственно, за собой несло некоторые корректировки и во всем остальном макияже.
Арнольдик, который ел здесь за троих, страдая от последствий своего обжорства, лежал на кровати и постанывал.
Томат, Доктор Пилюлькин и Бим-Бом не хотели прерывать очередную партию в "козла".
