силами.
— Хороши отцы-командиры. — Дим Димыч зашагал по кабинету, пощипывая усы. Потом сел напротив Трифонова. — Не перестаю удивляться Юлдаш-аке. Какой молодец! Я здесь недавно, а кажется, что знаком с ним всю свою жизнь. Несколько раз встречался с ним и завидую его житейской мудрости, опыту, исключительной порядочности.
Щелочков достал из стола небольшую тетрадь, полистал ее.
— Вот здесь о Юлдаш-аке записано, — взяв со стола красный карандаш, он подчеркнул несколько строчек и прочитал их вслух. — Год рождения 1915-й, партийность — член КПСС с 1935 года. Дехканин. — Закрыв тетрадь, продолжил: — Юлдаш-ака интересный рассказчик. И слушать умеет.
Майор несколько секунд стоял молча в раздумье, потом сказал:
— Да, незавидная судьба. Его, Юлдаш-аку, дважды расстреливали. Первый раз — басмачи. Второй — фашисты. Хотите, я вам расскажу коротко? Это будет полезно и для подготовки утренника. Тем более, что нам все равно сидеть, ждать возвращения жены.
Дим Димыч, не ожидая согласия командира роты, начал было рассказ, но вдруг умолк. Как показалось Трифонову, с некоторым колебанием глянул на него, а затем, словно решившись на что-то, решительно произнес:
— Знаете что, вы лучше сами прочитаете. Вот в этой тетради. Здесь — подробнее, да и я пока другим делом займусь!
Трифонов взял тетрадь и углубился в чтение. Перед ним разворачивалась удивительная жизнь удивительного человека.
«Все, что помнил из детства Юлдаш Мансуров, так это маленькая глинобитная хибара, в которой он и шестеро его братьев отдыхали после изнурительного труда на бая. Здесь их никто не избивал, но и не кормил. У отца и матери, день и ночь гнувших спину на того же бая, не было времени заниматься детьми.
После ужина, состоявшего обычно из курмака (супа на рисовой мякине), детям очень хотелось есть. Сон не шел. Через дыры в камышовой хижине они видели звездное небо. А еще слушали сказки матери о всемогущем Хызре. Он был непостоянен в своих поступках, этот волшебник: то являлся в облике могучего богатыря и защищал от богатеев бедных дехкан, то одним мгновением поил водой потрескавшуюся от зноя землю, то своей мудростью мирил враждовавшие народы, принося людям изобилие, а иногда и сам без причины нападал на горных киргизов или пустынных туркменов…»
Трифонов на секунду отвлекся от тетради, незаметно глянул на писавшего что-то замполита. У командира роты мелькнула догадка: «А не сам ли майор пробует себя в литературе? Или для газеты подготовлено?»
Щелочков почувствовал этот взгляд Трифонова и поспешил опустить глаза.
«…Засыпая, дети думали о завтрашнем дне, договаривались пойти в горы, искать упавшую звезду, которая, по преданию, принесет счастье. Но утро приносило новые невзгоды и лишения…
Мать Мансурова и пятерых детей скосила малярия в 1919 году. Можно представить, что стало бы с такой большой семьей, если бы не Советская власть. Подобно волшебнику Хызре, она в короткий срок изменила облик жизни всего края. И не только жизни. Народная власть сделала то, что не под силу даже могучему волшебнику: она переделала сознание дехкан, научила любить и уважать всех людей труда.
На строительство Ляганского канала длиной в 33 километра поднялись все — от мала до велика. Плечом к плечу работали узбеки и русские, киргизы и казахи, туркмены и таджики, люди всех наций и народностей, проживающие в Ферганской долине. Канал был построен не за два года, как планировалось, а намного быстрее.
Следующая народная стройка — Большой Ферганский канал. Его вышли строить 160 тысяч человек — представители всех наций и народностей, проживающих в Узбекистане. Почти 350 километров канала было прорыто за 45 дней. Этого еще не знала история. Такое было не под силу даже великому волшебнику Хызре. Это мог сделать народ, веривший в завтрашний счастливый и светлый день.
Так на глазах Мансуровых начиналась новая история края. Главари басмачества, видя полный отход от них населения, еще больше зверели, жестоко расправлялись с дехканами, убивали людей и разоряли их хозяйство. Они распространяли слухи о том, что против узбеков воюют русские, разжигали их ненависть к киргизам, таджикам, туркменам, играли на религиозных чувствах мусульман.
Однажды банда басмачей налетела на кишлак. Убили активистов местного Совета, подожгли школу, угнали скот.
Это нападение переполнило чашу терпения людей. Дехкане создали свой вооруженный отряд самообороны. Его возглавил Абдулла Мансуров. Вместе с подоспевшими красными аскерами дехкане оседлали горный перевал, ущелье и переправу. В одном из горных проходов они зажали банду и уничтожили ее. А потом построили новую школу…»
Николай Николаевич поднял голову и посмотрел в окно, как бы желая убедиться, где эта школа, а сам подумал: «Недурно написано». Однако майор расценил его взгляд в окне по-своему:
— Что, неинтересно? Тогда оставьте пока…
— Что вы, что вы! — Искренне запротестовал Трифонов. — Обязательно хочу дочитать. И, поверьте, очень интересно.
«…В народе говорят, что прошлое не уходит навсегда, оно лишь отдаляется, уходит в туман времени. Но по первому зову оно готово вновь всплыть в памяти. Разве забудется день, когда все пятьдесят учеников их кишлачной школы повязали пионерские галстуки и во главе с вожатым отряда высоким и худым Юлдашем Мансуровым с красным флагом и под барабанный бой прошли по селению, затем провели свою первую торжественную линейку?! На ней присутствовали все жители кишлака. А ночью три байских сынка снова пытались поджечь школу, но Насыр Мансуров, дежуривший по отряду, своевременно поднял тревогу. Абдулла первым прибежал на выручку. За ним к школе бежали десятки людей, и бандиты бросились наутек.
С этого дня кишлачному отряду самообороны пионеры стали оказывать большую помощь. Бывая в горах, они узнавали, где находятся недобитые шайки басмачей, предупреждали о нападении на кишлак. А однажды Юлдашу пришлось самостоятельно выполнять боевое задание.
Случилось так, что пришедшая откуда-то шайка басмачей налетела на их кишлак. Но не овладела им, потому что дехкане поддерживали друг друга огнем, а из школы прицельную стрельбу вел пулемет. Басмачи решили штурмом захватить ее. Но их яростная атака не увенчалась успехом. И тогда банда установила осаду школы, надеясь, что без воды в 45-градусную жару ее защитники долго не продержатся.
— Сынок, — сказал Абдулла, обнимая Юлдаша, — ты знаешь, как пробраться в школу. Надо передать товарищам воду. Я верю в тебя.
Прижимаясь к вязкой земле высохшего арыка, Юлдаш сумел незамеченным подползти к глинистому дувалу школы и перемахнуть через него. Уже по другую сторону забора он услышал выстрел и свист пули над головой. Стрелял рябой басмач, что стоял за чинарой. Позже, когда прибывший отряд милиции развеял банду, Юлдаш увидел
