оставить здесь.
— Тетя Феня, — спросил он проходящую мимо уборщицу, — давно приходила Таня Королькова, что в магазине работает?
— Я здесь, голубчик, с шести утра. Записка уже торчала, — занятая своими делами, тетя Феня равнодушно прошла мимо.
«Так. Значит, Таня была здесь вчера. И из окна жабыкинской кухни мы видели как раз ее, а не связистку, — начал размышлять Трифонов. — Надо немедленно идти к Корольковым. Эх, Александр Иванович, Александр Иванович! Разве так-то ты обещал поговорить со своей женой? Видно, вновь не сдержался, верх взяли эмоции, оскорбленное самолюбие. И ничего-то ты не понял из всего нашего вчерашнего разговора…»
Торопливо шагая по аллее, Трифонов то и дело встречался с офицерами, которые спешили на службу. Завидев лейтенанта Толстова, командир роты остановил его, отдал распоряжение:
— Остаетесь за меня. После завтрака — состязания радиотелеграфистов по станционно-эксплуатационной службе. Организуете нагрузку, еще раз объявите условия соревнований. Остальные пусть идут в солдатский клуб смотреть кинофильм. Если кто хочет поиграть в волейбол — не препятствуйте. Словом, все вопросы решайте самостоятельно. И передайте старшему лейтенанту Ильинову, что вы остались за меня.
— Есть! — ответил Толстов, и щеки его неожиданно покраснели. Видимо, от доверия и ответственности. Он впервые оставался за командира роты.
Уже подходя к домам офицерского состава, Трифонов увидел старшего лейтенанта Ильинова. Он был каким-то растерянным, возбужденным, а завидев командира роты, остановился, широко открытыми глазами уставился на него, затем не то спросил, не то сказал:
— Королькова уехала…
— Кто вам об этом сообщил? — строго спросил Трифонов.
— Молочница. Она приносит нам молоко в шесть тридцать. Вот она и сказала, что видела беленькую продавщицу из магазина с чемоданом. Шла по дороге…
— И вы опять носитесь по гарнизону с этой новостью?
— Да что вы, Николай Николаевич! — оторопел Ильинов. — Я у замполита был. Доложил ему об этом и больше никому… Мне эта история с рестораном на всю жизнь… На носу зарубил. Теперь я даже жене ничего не говорю. Ученый…
— Ну-ну! Спасибо за информацию. В роте Толстов остался. За старшего. Вы после завтрака едете старшим к горе «Зуб дракона», отвезете Темченко и Курмакова на дежурной машине. Водитель — рядовой Ниязматов. — Трифонов не стал больше терять времени на разговоры, поспешил дальше.
Не пройдя и десяти метров, Николай Николаевич остановился. После новости, услышанной от Ильинова, можно было и не идти к Корольковым. Александра Ивановича, он знал, дома нет: уехал в Ташкент по его же заданию на «хлебовозке», которая ежедневно отправляется в пять утра. А Таня, если верить Ильинову, ушла из дома час назад.
И все же Трифонов поднялся на второй этаж, постучал в дверь к Корольковым. Убедившись, что дома никого нет, он вышел, постоял, раздумывая, куда идти: в магазин, где работала Таня, или к замполиту. Решил — к майору Щелочкову.
В штабе уже было многолюдно. Офицеры стремились решить все неотложные вопросы до общего построения батальона и культпохода личного состава в гарнизонный клуб. На месте был и заместитель командира по политической части майор Щелочков.
— Заходите, садитесь, — увидев Трифонова, пригласил Дим Димыч. — В батальоне ЧП. Вам уже известно?
Командир роты кивнул.
— Я машину послал на развилку. Хотел ехать сам. Но жена переубедила. Поехала одна. Сказала, что в таких делах она опытнее меня. Подождем немного.
Трифонов молча наблюдал, как прохаживался по кабинету майор Щелочков, пощипывая свои усы. Но вот он успокоился, сел за стол. Постучал пальцами по кипе бумаг. Приглядевшись, командир роты понял — это были служебные карточки на солдат и сержантов первого взвода их роты. Подумал: «Видно, Дим Димыч по-серьезному хочет за Ильинова взяться».
Будто угадав его мысли, Щелочков сказал:
— Анализировал дисциплинарную практику старшего лейтенанта Ильинова. Впечатление неплохое. Выправляется Леонид Николаевич. И с боевой подготовкой взвод выровнялся. Так или нет? Так. Видимо, взыскание, наложенное полгода назад, дало свой положительный эффект. Будем снимать выговор. Командир батальона того же мнения.
— А знаете, и я такого же мнения. За последнее время Ильинова не узнать, — поддержал разговор Трифонов.
— Мне показалось, что он глубоко прочувствовал свою вину и за разлад в семье Корольковых. Был он сейчас у меня. Переживает крепко. Хотел тоже ехать на развилку…
Зазвонил телефон. Дим Димыч быстро снял трубку, коротко сказал:
— Слушаю вас.
Звонил начальник штаба. Он просил согласия запланировать на следующей неделе строевые занятия вместо политинформации. Разглаживая левой рукой усы, Щелочков хитро сощурился, тактично сделал упрек начальнику штаба за то, что тот недопонимает значение политического информирования людей. В конце телефонного разговора поинтересовался, как идет подготовка доклада к предстоящему собранию штабной партийной организации. Напомнил:
— Раз уж дано вам такое партийное поручение, постарайтесь копнуть поглубже, подойти к оценке деятельности каждого коммуниста принципиально. И о самокритике не забудьте.
Положив телефонную трубку, Дим Димыч спросил Трифонова, как в роте пройдет тематический утренник.
Командир роты ответил уверенно:
— План составлен. Королькову поручено пригласить полковника в отставке Иванова и фронтовика Юлдаш-аку. Обоих вы знаете. Подберем еще подходящий документальный фильм. Из числа воинов-узбеков есть желающие выступить.
— На базе кинопроката есть фильм «Паранджа». Возьмите его, — посоветовал Дим Димыч. — И пригласите еще известную Маджуду Абдурахманову. Это о ней фильм. Первая в Узбекистане женщина — депутат. А Иванова знаю. Это он давным-давно, будучи командиром роты в нашей части, призывал местных жителей голосовать за Абдурахманову в высший орган народной власти. Вот теперь и могут встретиться избиратель и депутат. Теперь об Юлдаш-аке. Интереснейшая это личность. Через судьбы людей вы сможете рассказать об Узбекистане. Понимаете, о чем я?
— Спасибо за совет. Конечно, все понял.
— Вот и хорошо. Абдурахманова работает на Ташкентском текстильном…
Телефонный звонок.
— Слушаю, Лиля, — Щелочков сразу узнал голос жены. — Откуда говоришь? От Юлдаш-аки! Так. Так. И адрес есть. Молодец, Юлдаш-ака. Нет… Возвращайся, здесь сообща решим.
Дим Димыч положил трубку, в сердцах сказал:
— На десять-пятнадцать минут опоздали. Хорошо хоть есть адрес. Юлдаш-ака разговаривал с Таней, уговаривал вернуться. Ладно. Подождем Лилю Дмитриевну, потом посоветуемся с командиром.
Щелочков встал из-за стола, подошел к стене, на которой висела схема Ташкента, стал ее рассматривать. Потом повернулся к Трифонову, показал на карту:
— Вот здесь, у вокзала, родственница ее живет. Я — о Тане.
— Тетя, — уточнил Николай Николаевич, вспомнив разговор с Таней в чайхане.
— А вы откуда знаете? — удивился Щелочков.
Трифонов рассказал о встрече у развилки дорог с Таней Корольковой, о том, как с помощью Юлдаш-аки уговорил ее возвратиться домой, в военный городок. И о своем обещании никому не рассказывать о ее поступке тоже сообщил.
— Эх вы, конспираторы! — нахмурился замполит. — Почему же не рассказали мне об этом раньше?
— Думал, что справимся своими
