Лиззи — леди… Абсурдная мысль заставила Джека взять нож и заняться одним из стеблей.
— Могу я кое о чем спросить вас? И обещайте, что скажете мне правду, — уточнила Лиззи, пока он пытался растереть луковицу цветка в ступе.
Джек с любопытством взглянул на нее:
— Хорошо.
— Почему принц так хочет вас повесить? Что вы сделали?
— Он не хочет меня повесить. Он просто хочет поставить точку.
— Точку? — недоверчиво повторила она. — И вы настолько боитесь этой точки, что бежали в Шотландию и согласились на обручение с незнакомой женщиной?
Не услышав ответа, Лиззи отложила связанный пучок зимних роз и взглянула на Джека своими синими глазами, которые могли лишить любого мужчину сна.
Он вздохнул:
— Хорошо, я скажу тебе. Но я не хочу твоих девических обид.
— Моих девических обид?
— Да-да, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Тебя легко обидеть.
— Меня не так легко обидеть. Не важно. Я просто хочу понять, за что вас собираются повесить, и думаю, что имею на это право, раз обручена с вами.
Лиззи ждала с новой связкой роз в руке.
Добром это не кончится, подумал Джек.
— Существует… предположение, другого слова не подберу, ибо все это ложь, что я… участвовал в государственной измене с принцессой Уэльской.
Он надеялся, ей хватить ума понять, что это значит.
— То есть вы с принцессой намеревались свергнуть принца? — с любопытством спросила она.
— Разумеется, нет.
— Но вы имеете в виду заговор или что-то в этом роде.
— Заговор не в том смысле, как ты думаешь.
Ему не хотелось говорить это вслух, но Лиззи явно не понимала, в чем суть измены.
— Нарушение супружеской верности, — произнес, он, возможно, слишком торопливо. — Говорят, у меня связь с принцессой.
Все признаки девических обид Лиззи были налицо. Широко раскрытые глаза, вздымающаяся грудь, прерывистое дыхание. Руки крепко сжимали стебли роз.
— Конечно, это неправда, — запоздало прибавил он.
— Конечно, — согласилась она. — Вы даже никогда не посещали ее… комнаты, или где там принцесса живет.
— Никогда! Признаюсь, что я присутствовал на ее приемах, да, у меня слегка подпорченная репутация… Но, уверяю тебя, в ее личных покоях я не бывал никогда, и любое обвинение в противоположном — это вопиющая ложь.
— Ну разумеется. — Она положила букет и качала собирать новый. — Почему кто-то говорит такие гнусности? Вы безупречный джентльмен!
— Боже мой, — раздраженно произнес Джек, — я не спал с принцессой Каролиной. Никогда в жизни даже не помышлял об этом. Но положение в Лондоне сейчас напряженное, это связано со щекотливым расследованием.
— Чего?
— Поведения супруги принца. Комиссия лордов проверяет обвинения против нее, в том числе и новые, по большей части ложные. Не могу представить, кто и по какой причине так зол на меня, что занимается ложными обвинениями.
— Не можете представить, — недоверчиво повторила Лиззи.
Какого дьявола он пытается убедить эту маленькую фею долин?
— Вот именно, я не могу представить.
Когда она фыркнула, Джек схватил ее за плечи и развернул к себе.
— А что, собственно, ты обо мне знаешь, Лиззи, чтобы осуждать меня?
— Тридцать лет, и вы не женаты? — насмешливо спросила она.
— Ну и что?
— Не кажется ли вам это распутством, Джек?
— Я рос и воспитывался в семье, которую брак сделал отвратительной, — резко произнес он. — Прибавь к этому тот факт, что я редко встречал незамужнюю женщину, у которой интерес ко мне простирался бы дальше моего кошелька, и тебе все станет ясно. А почему ты не замужем в двадцать три года? Я тоже должен считать тебя беспутной женщиной?
— Почему вы меня поцеловали, Джек? Вы представили, что влюблены в меня?
— Боже, о чем ты…
— Я не так глупа, чтобы в это поверить… Вы поцеловали меня, потому что вы распутник, Джек, по образу своих мыслей и действии. Если вы и не совершили того, в чем вас обвиняют, могу поклясться, вы были опасно близки к этому. — Лиззи сбросила с плеч его руки. — Достаточно близки, чтобы гарантировать себе угрозу виселицы.
Джек опять схватил ее за плечи.
— Как я уже говорил, я поцеловал тебя потому, что ты красива и соблазнительна, ты женщина, а я мужчина. Но я сделал это не ради того, чтобы удовлетворить плотское желание. — Хотя он совсем не возражал бы против этого. — Если ты еще раз задерешь передо мной нос, я тебе напомню, что и ты ценишь меня.
— Ценю? — Лиззи откинула голову, чтобы взглянуть на него. — Вы слишком хорошо о себе думаете, сэр. Я вас терпела. И делала это ради того, чтобы выжить!
О, провинциальная фея долины рассердилась! Джек привык к женщинам притворно застенчивым, но весьма опытным в искусстве трудноуловимого флирта. А Лиззи говорила откровенно и без всякого смущения. Он посмотрел на ее соблазнительные губы.
— Ты хочешь уверить меня, что лишь терпела мой поцелуй? — хрипло спросил Джек. — Что ты не сочла его хоть немного возбуждающим?
Глаза у нее стали темными, но взгляд был твердым. Она медленно сжала его запястье, как будто хотела удержать руку. Их спор был тут же забыт. Джек взглянул на ее грудь, скрытую толстым слоем шерсти, но ее очертания под тканью еще больше возбуждали его. Он почувствовал смущение и беспокойство. Внешне Лиззи не относилась к числу женщин, которые обычно привлекали его, но Джека тянуло к ней так же, как все живое тянется к солнцу.
Хотя она держала его запястье, он повел эту руку вниз, к груди, которая дразняще поднялась от ее вздоха.
— Ты уверяешь, что не хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал?
— Не хочу, — ответила Лиззи, но едва заметно придвинулась ближе.
— Девушка, твои слова расходятся с твоими делами.
— Вы думаете, что слишком много знаете.
— Я знаю, — тихо сказал Джек, наклоняя голову, — ты хочешь, чтобы мой рот прикоснулся к твоему. — Он дразнил ее, почти касаясь губами, но когда Лиззи попыталась коснуться его губ, быстро отодвинулся. — И я знаю, тебе нравится моя рука. Я знаю, ты чувствуешь влагу своего желания, и твое тело пульсирует в ожидании. А еще я знаю, мисс Лиззи Бил, что, если я сейчас тебя поцелую, ты будешь уступчивой, жаждущей и нетерпеливой. — Она посмотрела на его рот. — Попроси меня.
Лиззи не попросила, ибо в этот ответственный момент дверь за ними открылась, раздалось покашливание и неизбежное: «Прошу прощения, мисс».
Джек готов был убить старого Кинкейда пестиком.
