рисковать чужой жизнью?! Кто позволил вести себя подобным образом?!», – злость затуманила голову, и я поступила не менее необдуманно, чем Алекс. Я ринулась прочь, и не вдоль реки, а в самую гущу леса. Не знаю, о чем думала в тот момент: надеялась найти другой ход к поселению или хотела показать, что справлюсь самостоятельно, раз он не хочет меня возвращать. Я бежала вперед так быстро, словно за спиной выросли крылья или включился турбоускоритель, и мне казалось, что позади слышен крик подруги и громкий топот, казалось, что еще немного и Алекс настигнет меня, остановит, и мы заново начнем ругаться, но ничего не происходило. Всплеск эмоций утих, и я замедлила бег, затем перешла на шаг. Кроме птичьего пересвиста и треска веток под моими же ногами, других звуков не раздавалось. Вокруг шершавые стволы, тень от крон и переплетение кустарника. Я на ходу обернулась назад, в надежде увидеть ухмыляющегося индейца и, не заметив выемки в земле, подвернула ногу и упала.
Боль пронзила лодыжку, сознание ненадолго затуманилось; я сидела на месте, тихонечко поскуливая и потирая ушибленное место. Где-то неподалеку затрещали ветки, кто-то приближался и при том очень громко.
– Алекс, даже и не думай тащить меня обратно.
Кто бы ни приближался, он ненадолго затих, и я никого не видела.
– Алекс? Перестань так шутить.
Вновь послышался треск.
– Алекс…?
От волнения сдавило горло, вместо крика получился хрипловатый шепот. В ответ прозвучало громкое рычание. И теперь я не могла подняться ни от боли, а от жуткого страха, подкашивающего ноги. Говорят, у страха глаза велики, но в данном случае, шутка была бы неуместна. Буквально в метрах двадцати от меня стоял исполинского роста медведь, темно черного окраса и с жуткими когтями. Зверь ворчал, а его черные глазки уставились прямиком на меня, и я уже приготовилась отсчитывать мгновения жизни, но неожиданно внимание хищника привлек кто-то другой. И, кажется, я знала кто…
Ветки вновь хрустнули, очень громко, медведь притих, а у меня мозг напрочь отказался соображать – иного оправдания своему поступку я не могу найти.
– Алекс, уходи! – я закричала так громко, что сама себя испугалась.
Что чувствует человек в ситуации, когда встает нелегкий выбор: своя жизнь или того, кто дорог? Лично я над этим никогда не задумывалась, да и жизнь как-то не подкидывала подобного выбора. А все происходящее после, можно оценивать, как чудо. Но в тот миг я не думала об этом. Алекс замер, а через несколько долей секунды скрылся за густым кустарником. Исчез так быстро, что я едва успела заметить, в какую же сторону индеец сбежал. Медведь неповоротливо озирался по сторонам, выискивая нарушителя спокойствия. А мне было страшно лишний раз вздохнуть, но спасаться-то ведь как-то надо, поэтому, как только медведь повернулся спиной, я сжала зубы, сдерживая стон от боли, пронзающей ногу, и поползла в обратном направлении. Казалось, сердце не выдержит, вырвется наружу или остановится в самый неподходящий момент. Я даже умудрилась подняться с земли и, опираясь о стволы деревьев, растущие плотно друг к другу, продолжила свой медлительный побег. Если бы зверь заинтересовался мной, то далеко я бы так не ускакала, но меня не преследовали, хотя рычание становилось громче. Надо было двигаться вперед и не оборачиваться, но что-то останавливало, как будто часть меня сопротивлялась. И я обернулась.
Между мной и медведем уже не пустой лес и долгожданные километры безопасности, а новый хищник – волк. Серый зверь двигался медленно, беззвучно ступая лапами по опавшей листве, и выглядел неимоверно мощным, а вздыбленная на затылке шерсть сверкала серебром. Два хищника не сводили друг с друга сверкающих в полумраке глаз. Огромные, как титаны: немного неуклюжий грузный медведь и грациозный волк. Я встала столбом от неожиданности, на короткий миг поверив в то, что не являюсь участником происходящего, а всего лишь зритель. Один из самых сильных инстинктов – самосохранение – исчез. Но стоило волку обернуться в мою сторону и зарычать, как я уже бежала, позабыв обо всем. И остановилась аж возле самой кромки воды.
Силы иссякли. Да и куда я могла убежать. Впереди преграда шириной в десятки метров, с быстрым течением. Я упала от изнеможения на колени и опустила дрожащие и разгоряченные ладони в ледяную воду. Но холода не замечала, так же, как грязи и боли в ушибленной ноге. Проходили минуты, а я так и сидела, словно сознание давно покинуло меня, оставив окаменевшее тело.
– Аврора.
– Алекс?
Это и впрямь был он: живой, грязный, полураздетый, босой, на щеке ссадина, а в глазах тревога и усталость. Он подошел и помог подняться с земли, придерживая за плечи, а я все еще не верила в его реальность.
– Алекс, это ты? Это точно – ты?
– Конечно, я.
Короткого ответа оказалось достаточно, чтобы силы вернулись, и я, позабыв обо всех обидах и ссорах, прижалась к парню, обвив руками смуглую шею. Время пролетало над нами, не касаясь своими крыльями. Мир вокруг не существовал. Мужская ладонь прошлась по моей голове, отгоняя страх.
– Ты цела?
– Да. А ты?
Алекс отодвинулся и, присев на корточки, начал осматривать мою лодыжку.
– Что ты делаешь?
– Заметил, что ты хромала.
– Это мелочь. Ушиб. А где твой свитер, ботинки? И почему ты такой грязный?
– Ты не лучше выглядишь, – он попытался выдавить из себя улыбку, но едва подобную гримасу на мужском лице можно было воспринять за позитивную эмоцию. – Пошли вниз. Недалеко есть мост.
– Извини. Я сглупила. Так нельзя себя вести.
– Помолчи, пожалуйста. Я очень устал.
Алекс выглядел не просто уставшим, а утомленным и помятым. И когда мы шли, я отстала на пару шагов и заметила темно-красное пятно на его штанине в районе бедра.
– Ты ранен?!
– Знаю. Так что хватит болтать.
Он прав, я не смогла бы ему помочь, тем более глупыми расспросами или испуганным нытьем.
А в Панактунк нас уже ждали: возле ворот столпился народ, многие собрались на поиски. Алекс молча ушел, а Мари прямо у ворот устроила мне допрос и осмотр. Я оправдывалась и уверяла, что со мной все нормально, помощь нужнее ее брату. Но подруга отмахнулась, будто пара ссадин и опухшая лодыжка опаснее, чем кровоточащая рана. Еще и Своли не удержался и ляпнул очередную чушь:
– Вы подрались?
– Если бы. Но до такого не дошло.
– А я уж подумал, что нашему Пактесм накостыляла русская девчонка.
– Своли, отстань. Не видишь, Аврора в шоке и ей нужен покой.
Мари обняла меня за талию и отвела в гостевой дом. Насильно
