Лошадей уже впрягли в повозку. Креот подогнал коров, Таннер Амос принес последнюю вязанку дров. Пришло время прощаться.
– Весной мы пойдем за вами, – сказал Мико Мимилит. – Пара недель пути, и мы снова встретимся.
Девочки в слезах толпились вокруг Мампо и обнимали его. Дубмен Пиллиш кашлянул, сказал «хм-м-м» и кашлянул еще раз.
– Печальный день. Но мы вынуждены пойти на это ради малышей. Зима суровая. Печальный день…
Креот сухо сказал госпоже Холиш:
– Что ж, мадам, надеюсь, вы понимаете, что делаете. Госпожа Холиш обняла Мампо и заплакала:
– Мампик ты мой! Мампочка!
– Это ненадолго, тетушка. Не плачь.
Мелец Топлиш пожал всем руки со словами:
– Ради детей.
Наконец все распрощались.
– Когда наступит весна, – сказал Анно, – идите на север, через реку, через горы. Мы будем вас ждать.
Печаль в его глазах говорила совсем о другом.
Маленькая компания двинулась в путь: Бомен и Мампо, как и раньше, впереди, за ними Кестрель, Сирей, Ланки и Пинто. В середине колонны Редок Зем вел лошадей, впряженных в повозку. Рядом с повозкой шли Анно и Аира, а за ними – три коровы, Смуглянка, Топотунья и Засоня. Замыкали строй Креот и коротышка Скуч.
Путешественники молча шли по зеленым джунглям, вдоль шипящего потока воды. Им было грустно оставлять друзей и страшно возвращаться в холода, поджидавшие снаружи. А Бомена мучили вопросы, на которые он никак не мог найти ответа.
Откуда в душе Канобиуса этот ужас? Что имели в виду свиньи, когда сказали, что люди в могилах умерли от счастья? Ведь в могилах нет людей. Это памятник капитана мертвым товарищам. Капитан на самом деле не капитан, а кок. Он приготовил пир, но не тем, кто уходит, а тем, кто остается. Госпожа Холиш будет есть белые трюфеля. В долине должны жить толстые. Когда мужчины живут с женщинами, получаются дети. Рты выходят из ртов…
Казалось, эти вопросы и обрывки разговоров просто надо правильно сложить, как головоломку, и все сразу станет ясно.
Роскошная зелень уступала место более морозостойким деревьям, воздух становился прохладнее. Мантхи как раз проходили мимо того места, где Дымок погнался за птицей и привел Бомена к могилам.
Пять. Восемь. Тринадцать.
Двадцать шесть могил. Сколько людей было на «Стелле Мари»? Двадцать три человека, как сказал капитан. Откуда взялись еще три холмика?
– Стойте!
Маленькая колонна замерла.
– Что-то не так. Мампо, пошли со мной.
– В чем дело, Бо? – спросил отец.
– Сейчас кое-что проверю и скажу.
Бомен провел Мампо через лес к кладбищу. Ухоженные могилы выглядели точно так же, как тогда, в первый раз.
– Капитан сказал, что там ничего нет, – обратился Бомен к Мампо. – Давай проверим.
Они выбрали холмик, на вид насыпанный позже других, и голыми руками стали разгребать землю. Во влажном, теплом климате долины мягкая почва слипалась в комья и легко отваливалась. Довольно долго ничего, кроме земли, не было. Вдруг пальцы Бомена и Мампо наткнулись на что-то. Они осторожно смели последний слой и увидели кусок ткани. Друзья начали убирать землю вдоль этого куска, пока не нащупали более твердый и гребнистый комок земли. Не земли – кожи с костями. Это была полуразложившаяся, покрытая земляной коркой мертвая рука.
С почтением и легкой дрожью Бомен и Мампо засыпали потревоженную могилу и встали. Мампо вопросительно посмотрел на друга:
– Почему капитан говорил, что в могилах никого нет?
Бомен вспоминал чувство, которое он обнаружил глубоко внутри Канобиуса. Ужас, отчаяние?
Я обречен.
Рты выходят из ртов. Остров невозможно покинуть. Люди умирают от счастья. Госпожа Холиш будет есть белые трюфеля. Счастливый сон, сказал кот. Хочу, чтобы он никогда не кончался…
– Скорей! – закричал Бомен. – Возвращаемся! Времени на объяснения не было.
– Он хочет убить их всех! Мы должны его остановить!
Бомен и Мампо бросились назад. Остальные развернули повозку и поспешили за ними.
Двадцать человек выстроились в очередь за порцией Канобиусова блюда. Дымящееся варево источало аромат, от которого текли слюнки. Сияющий капитан Канобиус поднял черпак над первым горшком.
– Готов поклясться, вы поймете, что в жизни не едали ничего прекраснее!
Не успел капитан погрузить черпак, как раздался треск веток и топот бегущих ног. Мантхи удивленно обернулись и увидели Бомена с Мампо.
– Не ешьте! – закричал запыхавшийся Бомен. – Тут яд! Он хочет всех отравить! Как других! Вспомните могилы!
На лицах было написано одинаковое недоумение. Вопросительные взгляды повернулись к Канобиусу. Капитан выглядел не менее ошарашенным, чем остальные.
– Отравить вас? – спросил он. – Что за бред! Ума не приложу, о чем он.
– Тогда ешь сам!
Бомен уже отдышался. Он вспрыгнул на палубу «Стеллы Мари», забрал черпак у Канобиуса и поднес к его рту.
– Ешь!
Канобиус взял в руки черпак, спокойно посмотрел на варево и снова на Бомена.
– Съем, – произнес капитан. – С превеликим удовольствием.
Канобиус сел прямо на палубу, наклонил черпак над губами, набрал в рот тушеной пальмовой сердцевины и проглотил. Бомен ошарашенно наблюдал за ним.
– Я ошибся? Я-то думал, вы нашли ядовитое растение, которое усыпляет людей навсегда! Я думал, вы приготовили госпоже Холиш особое блюдо, чтобы выжила только она.
– Чепуха! – воскликнула госпожа Холиш. – Зачем ему это?
– Рты выходят из ртов, – объяснил Бомен. – Слишком много ртов съедят его рай.
– Смотрите! – крикнул Бранко Так. – Он же ест! Разве еда может быть отравлена?
Толстяк зачерпнул еще. И вдруг, жуя и глотая, заплакал. Слезы градом покатились по жирным щекам. Еще один черпак. Мантхи засомневались:
– Неужели правда?
Те, кто стоял ближе к горшку, отошли от греха подальше.
– Если это правда, – рассердился Бранко Так, – поделом ему!
В ответ всхлипывающий Канобиус съел еще.
– Он умрет, – сказал Бомен.
Оцепеневшие от ужаса мантхи молча стояли и смотрели на капитана. И только добрая госпожа Холиш вскричала:
– Бедняга! Ему надо помочь!
Тронутый ее участием, толстяк немного успокоился.
– Дорогая мадам, – ответил он, – считайте это милосердием. Я так долго жил в страхе!
Лицо Канобиуса сморщилось в странной ухмылке. Он громко хихикнул. Гримаса радости на мокрых от слез щеках испугала мантхов гораздо больше, чем немая печаль пару минут назад.
