Я открыла глаза, прямо возле моего лица пара огромных карих глаз с поволокой и белая звезда на высоком черном лбу. Не в состоянии вымолвить хоть слово, я просто обняла Султанчика за шею и прижалась щекой к его теплой бархатистой щеке. Уже не сдерживая рыданий, я целовала и гладила шелковистую черную морду любимого коня, получая ответные поцелуи от него.
Глава 8.- Мой родной… - шептала я ему, – вот и встретились… как тебе живется здесь? Как ножка твоя? Зажила?
- Ева, ты о чем? Какая ножка? – спросил Тимоша, обнимая меня за плечи.
- Ну как же… ты только не злись, ладно? Я помню, когда за нами гнались охранники Сироткина… стреляли тогда еще… вот… Султан захромал на переднюю левую ногу и повернул к обрыву. Поэтому я оказалась в реке… – все что тогда произошло снова встало перед моими глазами, будто вчера только случилось.
- Думаешь его ранили тогда? Нет, просто пуля должна была убить тебя, шла прямо в сердце… но, на счастье, в твоем рюкзачке оказалась подкова, и она преградила путь пуле. Только удар был такой силы, что ты на пару секунд потеряла сознание, сама даже не заметила этого. Ты сама дернула поводья влево, к обрыву… конь сбился с галопа, поэтому и захромал. Так что…
- Подкова говоришь… а ты откуда знаешь? – удивилась я, будто Тим видел все своими глазами.
- У тебя на спине подкова отпечаталась, а в рюкзаке смятая пуля нашлась. Синяк в виде подковы еще долго сиял у тебя между лопаток. А еще ты получила ушиб сердца, если бы чуть сильнее, то тебя бы не спасли… – Тим так сильно обнял меня, что я чуть не задохнулась. Он целовал мои волосы, а сердце его стучало так громко, что казалось весь лес его слышит. – Я тогда мог потерять тебя из-за многих причин… и пули и ушиб сердца, и потеря крови… тонула еще… Спасибо твоему коню, он вовремя тебя к берегу притащил, да еще так сильно кричал при этом, трудно было не услышать. Так, все! Не будем вспоминать жуткое прошлое, слава Богу все обошлось! Ты рада сюрпризу?
- Я счастлива!
Вечером за ужином Михалыч рассказал, что конюшни все-таки достроили и коней вернули на конезавод, всю нашу элиту. Мой отец вместе с Дениской и Тимом угнали тогда табун в тайгу, никто не догадался их там искать. Михалыч и еще трое рабочих, которых нанял отец, ухаживали за лошадьми до тех пор, пока банкира не посадили под замок. Но Султана он после нашего разговора, в октябре, забрал из конюшни.
Конь отказывался от еды, тосковал видать, был так изможден, что ему требовался особый уход. Вот так и живут они здесь втроем – Михалыч, Султан и Дик, моя чокнутая собака. Скоро суды закончатся и мне вернут все имущество, включая коней. Их стало больше, ведь элиту заменили на простых работяг, так что поголовье выросло вдвое! Да еще несколько маток ожеребилось за эти полгода.
C этого дня жизнь стала размеренной и спокойной, дни проходили быстро и по домашнему. Работы всем хватало, к ночи даже я валилась с ног от усталости, кухня была в моем полном распоряжении, хотя Тим частенько ворчал, что я чересчур много времени провожу на ногах. Но мои мальчишки не успевали с домашними делами, так что обед и ужин им некогда было готовить.
Я и рада побаловать их вкусными блюдами. Единственное, что меня тревожило, это ежедневные банные процедуры, которые оказались такими болезненными, что я кричала, не в силах сдерживаться. Даже обезболивающее не помогало. Так что вечера я ждала с содроганием. Прошло уже три недели, как мы поселились в тайге, и как Тим стал устраивать эти банные экзекуции, но нога моя так и не сгибалась, во всяком случае мне так казалось. Он тоже ходил расстроенный, и я как-то услышала, как он жаловался Михалычу в гостиной:
- Я не могу больше… кажется, что я что-то не то делаю… и Ева, она так кричит от боли, что…
- Вот поэтому врач и пациентка не должны быть близки. Ты жалеешь ее, боишься причинить лишнюю боль. Хочешь, я буду проводить Еве процедуры? – похлопал Михалыч Тима по плечу, ободряя.
- Нет… я сам.
- Не доверяешь? Я же врач, я хирург.
- Именно! Ты отличный хирург, а я ортопед-реабилитолог, это моя работа, – засмеялся Тим и встал с дивана. – Хочу завтра Евушку свозить в местную поликлинику на рентген, посмотрим.
Этот нечаянно подслушанный разговор меня напугал. А что если Тим сдастся из жалости, прекратит мучить меня в бане? Я так и останусь с несгибающейся ногой? Или, что еще хуже, сдаст меня на лечение Михалычу? Поэтому я решила, что больше кричать не буду, по крайней мере постараюсь.
Вечером Тим понес меня в баню, сделав перед этим обезболивающее. Меня пробирала дрожь, теперь я уже не была уверена, что смогу не закричать. Мои процедуры длились почти весь день – то специальная зарядка лечебная, то растирания и массажи, то гимнастика для ноги с подвешиванием груза, но все это терпимо, а вот сейчас…
Раздевшись догола, я как всегда сидела полчаса в парной, на самой высокой полке, опустив покалеченную ногу в деревянную бочку с горячим отваром из трав, которые приносил Михалыч. Затем Тимоша переносил меня из парилки в баню и укладывал на толстый резиновый матрас, лежавший на полатях.
И тут начиналось самое страшное, мне иногда казалось, что Тим сломает мне ногу снова, теперь уже просто своими руками, боль была невыносимой, слезы струились по щекам, и я даже пару раз ругалась с любимым доктором, обвиняя его в издевательстве. Но сегодня я была молчалива, и только стонала, закусив губу до крови. Я вытерплю, я все смогу! И буду скоро совершенно здоровой!
В этот вечер случился небольшой прогресс. После бани Тим принес меня в спальню и стал мерить специальной круглой линейкой расстояние между голенью и задней частью бедра.
- Ого! – вырвался у него восхищенный возглас. Я обернулась и посмотрела на его радостное лицо. – Ева! Сорок девять градусов! Вот это да!
Я понимала его ликование, еще вчера линейка показывала всего двадцать один градус, которые мы смогли получить в результате трех недель ежедневных мучений. А тут за одни сутки двадцать восемь! Но в идеале нужно сто семьдесят, и я прекрасно осознавала, сколько мне еще предстоит плакать, закусывая губу… но я все стерплю, ведь мы вышли на финишную прямую, и я уже ощущала запах победы, витающий в морозном таежном воздухе.
Утром поехали в поликлинику, и первым человеком, кого мы встретили там, была Любаша. Она бросилась к нам, повисла на Тиме, даже не обратив на меня внимания. Я стояла рядом и тихо бесилась, глядя, как бесстыжая девка чмокает моего любимого в обе щеки. Не, вот наглость!
- Вы как здесь?! – спросила Любаша, оторвавшись наконец от моего будущего мужа.
- Ну так получилось… – растерянно ответил Тимоша, будто не рад встрече.
- Люба! Я карточку взяла в регистратуре, ты заняла очередь к врачу? – раздался позади нас бодрый знакомый голос.
- Да мам. Посмотри, кого я нашла!
- Евушка?! Тимофей?! Как вы здесь? Как я рада видеть вас! – сграбастала нас в охапку Елена Анатольевна. – Заболели?
