Отец все время был с вами? — выводит меня из эстетического транса его вопрос.
Дда, дда, конечно, — заикаюсь я самым «очаровательным» образом. То, что он был не «с нами», а именно «со мной» я деликатно упускаю…
Как вам удалось его уломать? — снова интересуется парень с самой соблазнительной улыбкой на лице.
А мы его похитили, — ляпаю я, не подумав, слишком загипнотизированная этой самой соблазнительной улыбкой.
Похитили? — переспрашивает тот, насмешливо заламывая свою идеальную бровь. — Ну ты и шутница, Шарлотта Мейсер, повеселила.
Прав мой дедушка: иногда, чтобы обмануть, достаточно сказать правду, и я не спешу развеять Юлианово заблуждение… Нет, меня больше занимает тот факт, что он знает не только мое имя, но даже фамилию, а еще… кажется… он знает адрес моего дома. Мы как раз останавливаемся возле моего подъезда, и я удивленно вскидываюсь:
Откуда ты знаешь мой адрес?
У мальчиков свои секреты, — подмигивает мне голубой глаз, опушенный невероятно длинными рестницами.
И да, я снова краснею.
Я провожу тебя, — продолжает между тем Юлиан, и я не нахожу подходящих слов для протеста. — Помогу донести рюкзачок, — еще одно шаловливое подмигивание, которое заставляет мои ноги безвольно волочиться по замерзшей земле — парень моей мечты берет меня под руку. — Чтобы не поскользнулась.
Так мы и идем до самых моих дверей, и я едва нахожу в себе силы в нее постучать, настолько я парализована близостью Юлианова тела..
Разве ты живешь не одна? — отрывисто интересуется он, и я сиплю что-то про свою вторую жилицу, с которой мы снимаем квартиру на двоих.
Парень нервно проводит рукой по своим взлахмаченным волосам, а потом уже привычно улыбается, когда на порога появляется Изабель… Я еще размышляю над этой сменой настроений моего спутника, когда череда восхищенных вздохов и ахов сообщает мне о том, что моя новоиспеченная подруга познакомилась-таки с предметом всех девичьих грез… не только моих, как это легко заметить.
Боюсь, мне пора идти, — слышу я слова Юлиана Рупперта, и тот ретируется из нашей маленькой прихожей с невероятной скоростью. — Еще увидимся, Лотта, — он одаривает меня на прощанье очередным своим фирменным, как я догадываюсь, подмигиванием.
Спокойной ночи, — шепчу я в ответ.
Надеюсь, этой ночью тебе приснюсь я, — многозначительным шепотом отзывается на мое прощание голубоглазый парень, исчезая за лестничным поворотом.
Захлопываю дверь и припадаю к ней спиной.
Что это было? — округляет глаза Изабель, прижимая руку к своей обширной груди.
Не что, а кто, — поправляю автоматически, хотя сама задаюсь тем же вопросом: что ЭТО сейчас было? Флирт? Простая вежливость в стиле «аля-Юлиан, дамский угодник» или нечто иное, не поддающееся классификации?
Этот «не что, а кто» сейчас флиртовал с тобой! — хватает меня за руку моя визави. — Ты понимаешь это: сам Юлиан Рупперт сейчас флиртовал с тобой, Шарлоттой Мейсер, девчонкой со вторым размером груди, — произносит она по слогам, и меня перекашивает.
Боже, Изабель, как пошло, — по-стариковски ворчу я, хотя в уголках глаз уже начинают прорисовываться искринки вот-вот готового прорваться веселья.
Не ворчи! — одергивает она меня грозным голосом, а потом — вот те на! — заключает меня в свои мягкие объятия. — Поздравляю, подруга, ты сорвала джекпот, — говорит она мне умиленным голосом, почти готовая пустить слезу. — Ах ты ж моя героиня!
Я высвобождаюсь из ее объятий и с улыбкой произношу:
Не думаю, что увижу его снова. Поэтому не обольщайся слишком сильно!
Сплюнь! — хлопает она меня по руке. — А то сглазишь.
Я не суеверна.
Дура.
Сама знаю.
Да ну тебя!
Мы продолжаем дурачиться в том же незамысловатом духе, и я в тот момент даже не подозреваю, что ждет меня на следующий день. А знала бы — надела бы свое единственное красное платье, которое дед подарил мне на день рождения и в котором я еще ни разу не осмелилась выйти, так сказать, в свет… Хотя… кто знает, возможно, все равно не надела бы. Итак, понедельник…
Я сижу на уроке вокального мастерства у фрау Xерст, когда наш урок прерывает стук в дверь и просунувшийся следом за ним длинный, веснушчатый нос, принадлежащий тощему парню с копной морковного цвета волос. Вот кто по-настоящему рыжий, думаю я отстраненно, и тут он лопает пузырь моей отстраненности моим собственным именем… Я едва не роняю на пол кларнет, который в тот момент сжимаю в похолодевших пальцах, а рыжий парень уже распахивает дверь еще шире и протискивает в аудиторию огромный букет цветов… для меня. Что за диво-дивное! Фрау Xерст смеривает меня неодобрительным взглядом, а я только и могу, что виновато пожать плечами, мол, простите-извините, я тут совершенно не при чем. И в самом деле, чем я заслужила такой прекрасный букет цветов и главное, от кого?
У вас появился поклонник, Шарлотта? — строгим голосом интересуется моя преподавательница, и я снова пожимаю плечами — мне ничего об этом не известно. Букет, полагаю я, и тот осведомлен на этот счет лучше меня, но до него мне не добраться до конца урока…
Оставьте его на моем столе, — велит преподавательница рыжему «амуру», и тот водружает мой прекрасный букет на ее стол, сама же она продолжает урок как ни в чем ни бывало. Но для меня это, как удар грома, как взорвавшаяся и распылившаяся на микрочастицы Вселенная, как… вообщем, я думаю, вы поняли мою мысль — ну не могу я спокойно думать о сонатах Бетховена, когда кто-то счел необходимым одарить меня таким сказочным букетом с маленьким конвертиком в самом его центре. Боюсь, этот маханький клочок белой бумаги притягивает все мое внимание, подобно магниту…
Хорошо, идите уже! — раздраженно кидает мне моя преподавательница, от которой, конечно же, не остаются скрытыми как само мое назойливое внимание к букету с цветами на ее рабочем столе, так и моя рассеянная несосредоточенность в целом. — И не забудьте забрать свои цветы.
Уж я-то не забуду: прижимаю шуршащий оберткой букет к своему сердцу и спешу прочь из аудитории, руки так и чешутся узнать, кто его мне прислал…
Юлиан? Нет, с чего бы… Маловероятно.
Алекс? Вполне возможно, если он хочет таким образом попросить прощение за своего отца.
Сам Адриан Зельцер? Еще маловероятнее, чем букет — от Юлиана. Разве что тот хочет купить таким образом мое молчание? Так я и сама не собираюсь болтать.
Пробегаю глазами три маленьких слова «для рыжей шутницы» и буквально падаю на рядом стоящую скамейку. Юлиан. Это все-таки он…
Осознание данного факта подобно глотку «Маргариты», так вскружившей мне голову на мексиканском свадебном торжестве, и я бреду по дорожке от университета практически пьяная и невесомая… от счастья. Да, думаю, именно это слово как нельзя лучше подходит для того восторженного состояния, которое кружит мне сейчас голову. Я счастлива… Я так счастлива! Словами такого не передать.
