Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Больше всех от этого события пострадала Венеция, поскольку она вела торговлю с Константинополем и восточным Средиземноморьем, тем самым поддерживая экономику нескольких стратегически важных портов в Эгейском море и на Пелопоннесе. Пока европейские государства думали-гадали, какие действия предпринять, Венеция, дабы снять осаду с Константинополя, послала свой собственный флот. Известие о падении империи пришло прежде чем он вошел в Эгейское море. После этого прагматизм венецианцев заставил их переметнуться на другую сторону.
Вопреки тому, что несколько сотен жителей венецианской колонии в Константинополе пали от османских мечей, посол на борту венецианского флота Бартоломео Марчелло получил приказ направиться в захваченный город с целью обсуждения торгового договора с Мехмедом II. Оправданием перед всей Италией послужила реплика «siamo Veneziani, poi Cristiani»: «прежде всего, мы – венецианцы, потом уж христиане».
Мехмед II принял нового венецианского посла Марчелло с подобающим презрением, но султан хорошо понимал аспекты государственного управления и пользу поддержания дипломатических отношений с главным морским торговым государством Италии. Именно поэтому две стороны подписали договор; и дабы закрепить его, Венеция «одолжила» Мехмеду II своего величайшего художника Джентиле Беллини, славившийся реалистичностью и психологической проникновенностью своих портретов. Мехмед II не имел ничего общего с запретом ислама на создание изображений и с радостью принял Беллини в Константинополе. Несмотря на вполне понятную нерешительность художника, они вскоре завязали крепкую дружбу – «уникальную по своей близости», говорили современники.
Мехмед II и Джентиле разделяли глубокий интерес к знаниям и истории Леванта, а также любовь к новым наукам, которые тогда начали возникать под влиянием Ренессанса. Беллини пользовался данным султаном правом делать зарисовки из жизни в недавно преобразованном Константинополе и получил заказ на портрет самого Мехмеда II. Художник изобразил его сидящим вполоборота, в большом белом тюрбане, красном кафтане и экзотической меховой шали. Нет ни малейшей лести в изображении суровых черт Мехмеда, его длинного носа и густой каштановой бороды. Перед нами лицо решительного воина, но в то же время человека культурного и образованного. В этих же двух аспектах проявились различия между Беллини и Мехмедом. Султан попросил Беллини создать изображение Иоанна Крестителя, признанного в исламе как пророк. Мехмед II пожелал, чтобы на картине Беллини изобразил усекновение, а именно голову Иоанна Крестителя на блюде, преподнесенном танцовщице Саломее.
Когда Беллини представил свою тщательно проработанную картину Мехмеду II, султан внимательно изучил ее, а затем обратил внимание Беллини на одну деталь на изображении отрубленной головы Святого Иоанна, где присутствовали явные анатомические недочеты. Беллини вежливо не согласился, в конце концов, он изучал анатомию вместе с молодым Леонардо да Винчи. Мехмед II попросил своих слуг привести раба, его немедленно обезглавили. Склонившись над убитым, султан указал ошарашенному Беллини на те самые анатомические детали. Через два года Джентиле удалось уговорить своего друга Мехмеда II позволить ему вернуться на родину.
По-видимому, первые поселения османов, которые двигались на запад под знаменем монголов, возникли в населенных тюрками глубинках Центральной Азии. Мы уже знаем, что после распада Монгольской империи на четыре основных ханства в середине XIII в. во власти Государства Хулагуидов находился юго-восточный регион империи, – Персия и большая часть Анатолии. С ослаблением власти монголов, и этот регион распался на несколько «полунезависимых» провинций. В одной из них, к востоку от Мраморного моря и размером в почти две тысячи квадратных километров, проживали племена. Здесь правил Осман I, родившийся в 1254 г.
О ранней жизни Османа I известно мало, за исключением того, что он начал править на своей небольшой территории в 1299 г. Эта же дата обычно считается точкой отсчета Османской империи. Известно также, что Осману приснился сон, в котором он увидел, как «из груди святого взошла луна и опустилась на его собственную грудь». Осман пересказал сон праведнику, и тот молвил, что Бог завещал династии Османов великую судьбу, что однажды они будут править огромной империей с горами, ручьями, проточными водами и садами. История послужит основой для легенды становления Османа и его народа, которого стали называть в честь правителя османами. С того времени Осман I постепенно начал экспансию на соседние территории, управляемые Византийской империей.
Сон Османа I не только стал основополагающим мифом при формировании османской идентичности, но и значительно повлиял на поведение его потомка Мехмеда. Будучи в нежном возрасте и едва получив традиционное исламское образование в древнем городе Амасья[37], двенадцатилетний Мехмед взошел на престол в 1444 г. В результате восстания янычар, личных гвардейцев султана, ему пришлось оставить престол на время, но уже 1451 г. Мехмед вернулся к власти. Через два года султан захватил Константинополь, расширил территории своей империи до Балкан, Анатолии и северных берегов Черного моря, – все это говорит о его решимости и военном таланте.
Шесть лет спустя Мехмед II начал строить дворец Топкапы – резиденцию императора в Константинополе[38]. Императорские дворцы красноречиво рассказывают о вкусе их создателя. Здесь не найти триумфального великолепия Рима или ошеломляющего размаха Версаля. Перед нами почти домашний дворец: не внушительный снаружи, не умаляющий в интерьере, но положение его совершенно неприступно. Территория дворца и его построек занимает узкую лесную полосу; оттуда открывается вид на Мраморное море справа, Босфор внизу и вход в Золотой Рог слева.
Стены, окружающие дворец, не нуждаются в том, чтобы казаться внушительными, потому что они расположены на гребне крутых скалистых склонов высоко над водой. Входя в главные ворота из города, можно почувствовать атмосферу скорее университета, чем дворца. Все в человеческом масштабе: от сравнительно небольших зданий с хорошими пропорциями до внутренних двориков и тенистых дорожек. В садах струятся фонтаны. Посреди одного двора стоит квадратное здание библиотеки, напротив другого – скромное здание казначейства. За окружающими внутренние дворы стенами располагались небольшие бассейны, где могли купаться жены султана. В дальнем конце дворца, откуда открывался вид на воду, шумевшую далеко внизу, небольшой, отделанный мрамором дворик с мраморной скамьей: здесь султан мог сидеть в одиночестве, любуясь панорамой города, Босфора и берегов Азии.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
