— Вы же клялись мне и перед всеми, что серьезно относитесь к своим обязательствам. Не помните? А на жеребьевке? Когда же я оказалась близка к победе, решили отказаться от своего слова!
— Помилуйте, вот же свидетель, что не вы участвовали в скачке, — генерал указал на Нюси, — не вы пришли к финишу второй. Так о чем может идти речь?!..
— Ах, так! Запугали мою горничную, чтобы показывала против хозяйки! Затеяли разбирательство, чтобы не дать мне окончательно победить. Все знают, что я пою лучше райских птиц и соловья, вот и остановили конкурс…
— Вы ничего и никого не слышите? — загорелись еле сдерживаемым гневом глаза генерала. — Вместо вас другая девушка соревновалась. Ее вы прогнали, чтобы избежать уличения. Вот ее одежда!
Черт, будь все проклято! Северин дошел до того, что снова схватил чепец с фартуком той беглянки и стал им трясти перед княжной. А потом уже опомнился. Дьявол! Получилось ведь, будто капитулировал: белой же тряпкой размахивал. Нет, довела его эта глупая баба до предела.
— Знать ничего о другой горничной не знаю! У них у всех фартуки… белые… и что с того? А вот по какому праву отбор прекратили?.. Что вы все против меня имеете?! Кто козни строит? Эта рыжая Лючия Захрейнская? Да она только и может, что по полям в своем захудалом княжестве скакать, оттого и пришла к финишу первой. Я бы ее обязательно в конкурсе талантов обошла. Да никакого сомнения! Она же так себе на арфе тренькает. Или взять другую невесту… раскосую Айчу эту. Она пришла третьей же? Значит, питает надежды, а тут я, искусная певица. Разумеется, много умения не надо бедрами и плечами в танце вращать… тоже мне, непревзойденная танцовщица!..
— Ах, ты! Глупая гусыня! — не выдержала и всплеснула руками восточная княжна. — Соловей, тоже мне! А открыла рот, и что слышим?..
Кто бы мог подумать, что княжна Лаурель окажется такой желчной особой. Да никто. Все присутствующие в малой зале для совещаний, собравшиеся для разбирательства, по-разному, но были шокированы. Уж на что непробиваемый человек и закаленный в политических интригах Его величество Филипп Второй, и тот в изнеможении откинулся к спинке трона. Сначала он еще пытался влиять на процесс, но теперь только тоскливо взирал из-под руки на еще недавно трогательную толстушку, а теперь разошедшуюся гидру, выплескивающую грязь на всех и вся.
— Вот тебе и перевоплощение! — потирал король пальцами другой руки подбородок, обращаясь чуть слышно к Северину, стоящему рядом. — Дружище, я был неправ, ожидая веселье от соревнования между женщинами за жениха.
— Неужели?! — скрипел зубами лорд Ноймен и в бессильном гневе сжимал и разжимал кулаки. — Вы, сир, кажется, еще хотели и супругу свою уважить и праздник для народа сотворить… помните? А теперь, взгляните-ка на Ее величество…
Королева вся сжалась на соседнем троне. Она уже сделала все возможное, чтобы утихомирить свою протеже, но те попытки оказались тщетны. Ее величество умолкла и теперь покусывала батистовый отделанный кружевом платочек. А княжну несло, будто ополоумевшую лошадь. Она как поняла, что ее надежды заполучить знаменитого на несколько королевств жениха тают весенним снегом, или же что крем на солнцепеке, так и открыла рот.
По всему забылась, где находилась и перед кем теперь разыгрывала такой некрасивый спектакль. Ей бы по-прежнему изображать из себя ранимое создание, тогда, возможно, сохранила кого-то из сторонников. Например, кое-кто из других соревнующихся дорин некоторое время склонны были жалеть толстушку и высказаться в ее пользу. Но Лаурель начала склоку и продолжила выплескивать черноту на всех, кто попадался ей на глаза.
— Вы просто все мне завидуете! — вопила она, крутясь на месте и тыкая пухлым пальцем во всех подряд девушек. — У кого-то из вас есть титул, у кого-то красивая внешность, кто-то может хвастать влиятельностью рода или скопленным в замковых сундуках богатством отца. Но только у меня есть все это одновременно. Да, да! У моего папы столько золота, что может оплатить пять… нет, десять таких никчемных отборов!
Ее поведение теперь уже точно походило на помешательство.
— Да что там отбор! Захочу, отец мне короля сосватает. Потому что все решают деньги, а мой папочка вложил их во многих правителей… — и ополоумевшая девица стрельнула глазами в Ее величество.
Королева побледнела, но выпрямилась на троне.
— Все, с меня довольно! — произнесла она напряженно и сжала плотно губы. — Всему есть предел. Вы, Лаурель, злоупотребили нашим терпением. За что будете строго наказаны. Где распорядитель отбора? Почему до сих пор не вмешался и не навел порядок?
А распорядитель скромно прятался за ее троном. Надеялся там переждать скандал? Наивный!
— Прикажите вывести княжну из зала — для нее отбор закончен. Как и служба при дворе тоже.
— Стража! — громко гаркнул распорядитель, стараясь голосом исправить свой промах.
Тут же два гвардейца встали по бокам Лаурель.
— Пройдемте, дорина!
— Не трогайте меня! — вскричала княжна. — Мне же хотели предъявить ту девушку, которая, яко бы, скакала вместо меня. И где же она? Не пойду! Покажите девицу!
— Уводите! — велел распорядитель, и гвардейцы ухватили упирающуюся Лаурель под локти.
Вопящую княжну тащили из зала, а присутствующие начали уже потихоньку обсуждать произошедший скандал. Северин же заметил в дверях Ерса, делающего ему какие-то знаки. Что бы это значило?
— Милорд… — обратился камердинер к генералу полушепотом, когда удалось незаметно подойти поближе. — Важное сообщение!
— Еще что-то случилось? Ты видишь, что здесь творится? Светопреставление! И представь себе, Ерс, меня чуть ни женили на змеюке ядовитой да еще таких огромных размеров!
— Вы про того желтого монстра? — понятливо выдал слуга. — Значит, обошлось, если сказали, что «чуть»? И слава богам, мой господин!
— Что это ты так весь засветился? — насторожился Северин. — Да говори же, какого дьявола врываешься сюда, когда Их величества еще не отпустили нас всех с разбирательства.
— Так этот вопрос еще не закрыт? — Ерс в растерянности начал почесывать затылок. — Тогда даже и не знаю, как вам сказать…
— Черт! Ты можешь изъясняться толком и коротко? — лорду все больше и больше не нравился этот разговор. — Или погоди. Что Торс? От него есть вести? Он арестовал девчонку?
— В этом-то все дело… — камердинер, казалось, весь сжался, и в голосе его стали появляться панические нотки. — Торс у нас, конечно, тот еще удалец…
— Короче!
— Все дело в той служаночке…
— Ну!
— Она тоже оказалась непромах.
— Не понял?!
— Пропала. Девчонка исчезла из-под самого носа Торса. А потому… милорд, если ваш вопрос здесь еще не разрешился в вашу пользу, то может, вашей генеральской милости лучше из этого зала исчезнуть? Да что же вы так одеревенели?! Девчонка-то была этим, как его, козырем? И она… того. И я хочу сказать…
