— А? — спросил Корнеев и поднял на нее глаза.
— Уходим, быстро. Бегите в машину!
Когда они выкатились из здания аэропорта, Лайма немедленноувидела своего шофера, который ходил вокруг машины и легонько пинал колесаногой.
— Туда! — скомандовала она и даже позволила себеподтолкнуть Бовдопаддхая под локоть.
Они загрузили чемодан в багажник и забрались в машину.Довольный шофер, вырвавшись на шоссе, прибавил скорость и стал насвистывать.Лайма понятия не имела, в каком автомобиле находятся Корнеев и Медведь. Надо же— даже не спросила! Начнут догонять, не поймешь — свои или чужие.
— Мы едем в ту гостиницу, название которой вы для менянаписали? — неожиданно спросил Бондопаддхай. В его голосе слышаласьозабоченность. — Я хочу именно в нее. Устройте это!
— Ладно, — покорно ответила Лайма.
Настоящая Ольга Удальцова была бы, пожалуй, расстроена тем,что пророк не расспрашивал ее о своей «пастве», не беседовал с ней нарелигиозные темы и вообще вел себя, как обычный турист, — дажезасматривался на девиц. Ей-то самой даже лучше — врать приходится меньше.
Когда они подкатили к гостинице. Лайма облегченно вздохнула.Ей казалось, что половину дела они сделали. Разве могла она вообразить, чтосамое интересное еще только начинается?
5
Иван Медведь всю свою жизнь ходил в подчиненных. В отличиеот подавляющего большинства людей командовать он не любил, хотя и дослужился дозвания подполковника. Биография его умещалась на одном листке. Он был старшимребенком в многодетной семье. Отец, отковавший шестерых детей, не вынес тяготжизни и запил. Он окончил свой путь в сугробе, замерзнув насмерть в обнимку сбутылкой. Мать — слабая и болезненно-добрая женщина — осталась с детьми одна.Иван, которому к моменту смерти кормильца уже исполнилось пятнадцать, помогалей изо всех сил.
Но вот подросли сестренки-близняшки и сняли с плеч подростказаботы по дому. Как раз в это время дальний родственник предложил матери помочьустроить сына в военное училище. Удачнее предложения было и не придумать! Вучилище Иван, отличавшийся могучим телосложением, чувствовал себя на своемместе. Дальше последовали Военная академия и Афганистан. Повоевать он не успел,получив серьезное ранение в первом же бою.
Возвратившись в Москву, Медведь попал в распростертыеобъятия службы безопасности и был направлен в Казахстан, где просидел нескольколет на военной базе. Затем его переместили в другой регион, повысив вдолжности, но оставив на той же рутинной работе. Со сменой руководства о немвспомнили, призвали в столицу и включили в активно действующую группу. Напервой же операции он был ранен вторично и с поврежденным позвоночником попал вгоспиталь.
Единственное, что примиряло его с увольнением взапас, — это откровенная радость матери, которая день и ночь молилась оздоровье своего сыночка. Мать Иван боготворил. Каждый вечер он звонил ей потелефону, чтобы узнать, как она себя чувствует и не нужна ли ей помощь. Братьеви сестер любил беззаветно и помогал им всем, чем только мог. Племянники иплемянницы могли вить из него веревки.
А вот к врагам родины Медведь был беспощаден. Человеком онвырос невероятно ответственным, и долг перед Родиной исполнял так, как велелосердце. А сердце велело ему нести службу, не щадя себя.
Когда Дубняк только представил ему Корнеева, Медведьневероятно напрягся. Знал он таких парней! Красавчики с завышенным мнением осебе и собственных способностях и с заниженной жизненной планкой. Они ни к чемуне стремятся и никогда не добиваются особых высот. Надежды, которые возлагаютна них родные и учителя, так и остаются несбывшимися. Им не хватает порохуреализовать свои мечты, и в конце концов они становятся злыми и нервными.
Однако Корнеев оказался совсем не таким. Медведь немногопригляделся к нему и понял, что, пожалуй, они найдут с ним общий язык. А вотсможет ли он поладить со своим командиром? Будь на то его воля, он бы запрещалбрать на службу красивых женщин. Она отдает тебе приказ, ты смотришь на нее, адумаешь совершенно не о том.
Нет, конечно, он не собирается флиртовать с командиромгруппы. Он и вообще-то не умел флиртовать. Как-то так получалось, что женщинысами заводили с ним отношения. Эта Лайма заводить отношений с подчиненными нестанет, вот уж точно. Характер у нее не тот. Внутри у таких женщин — стальнаяарматура, а сердце бьется в раз и навсегда заданном ритме.
Когда Иван служил в Казахстане, он целый год был женат. Апотом узнал, что хорошенькая супружница сразу по окончании медового месяцапринялась изменять ему направо и налево. Разразился страшный скандал, последовалразвод, и жена возвратилась под крылышко к родителям. Иван долго не могпримириться с мыслью о ее предательстве и тяжко терзался. Что в нем было нетак? Чем он не угодил Тане?
В конце концов Танины подружки раскрыли ему глаза, сказав,что он слишком хороший и доверчивый, слишком правильный, слишком преданный ичто грех было бы ему не изменять. Медведь так ничего и не понял. В конце концоврешил для себя, что женщины — существа особые, их лучше держать на расстоянии.Не сближаться. Он заводил себе подружек и очень быстро расставался с ними. Ведьза такого хорошего, доверчивого, правильного и преданного парня всякая девицанемедленно собиралась замуж. Но до сих пор ни одна так и не преуспела.
* * *
— Конечно, неоатеисты рано или поздно насобнаружат, — сказал Медведь, который занял весь диван в апартаментахБондопаддхая.
Лайма и Корнеев сидели на стульях. Сам пророк скрылся вспальне и хлопал там дверцами шкафов. Вероятно, не доверял горничнымразвешивать свои костюмчики. Помощник Пудумейпиттан стоял посреди комнаты иразговаривал сам с собой. Причем говорил он взахлеб и так быстро, будто быкто-то направлял ему в рот струю воды из сифона, а он отплевывался.
— Чего ему надо? — спросил Медведь. — Пудди,чего тебе надо?
Пудумейпиттан повернулся к нему и заверещал еще громче.
— Ну его к черту, — отмахнулся Корнеев. —Кстати, предлагаю перейти на «ты». Боевые товарищи не могут «выкать», этононсенс.
Сейчас он выглядел, как человек, который утром вылезает изтеплой постели, пьет кофе, проглатывает тост, целует в щечку жену, треплет поголовке ребенка и отправляется на службу. А не как тот, кто просыпается головойна клавиатуре и, допив глоток вчерашнего кофе, ослабевшими руками запускаеткомпилирование написанной накануне программы на Ассемблере.
— Ладно, — согласилась Лайма. — Переходим на«ты». Я еще хотела спросить, как мне лучше вас обоих называть.
— Петя и Гоша, — немедленно сострил Корнеев и,добыв из кармана сотовый телефон, принялся жать на кнопки.
