Раульфан повалил ее на постель, уселся сверху, прижав за плечи к покрывалу, словно бабочку приколол иголкой. Победно рассматривая Илви, он хищно улыбнулся.
– Только попробуй! – испуганно взвизгнула волшебница, пытаясь вырваться.
– Не переживай, дорогая супруга, насиловать я тебя не буду. Есть еще множество способов прекрасно провести время. Например…
Глава 20
Илавин вся сжалась, мысленно пообещав себе, что если этот нахал полезет целоваться, то она откусит ему язык! Как говорил один ее знакомый “ибо нефиг”! И сейчас эта странная фраза придавала сил.
Раульфан погладил волшебницу пальцами по щеке, плавно перешел на шею, взял за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Он улыбался, наблюдая за ее беспомощность. Победно оскалившись, он подмигнул Илавин… и принялся ее щекотать.
– Ран! Хватит! Пожалуйста, хватит! Мне больно! – взмолилась Илавин после десяти минут ужасной пытки.
Живот неприятно ныл, словно она только что пришла с пары по физической активности, дыхание сбилось. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и она зайдется в жутком кашле.
– Хватит, говоришь? – спросил раззадоренный Раульфан, проводя кончиками пальцев по бокам Илавин. – Как насчет небольших отступных, м?
– Что ты хочешь? – шепотом спросила Илви, готовая на все, лишь бы это мучение прекратилось.
Она даже потянулась рукой к шнуровке платья, подумав о том, что чем быстрее все начнется, тем быстрее закончится. Ладонь Рауля легла сверху, и он с прищуром посмотрел на жену.
– Лави, зачем такие жертвы? Я ведь поклялся тебе… а шантаж в таком деле не помощник. Поцелуй меня.
Зрачки Илавин расширились, она неверящим взглядом посмотрела на мужа, ожидая, что он уточнит место, в которое его стоит поцеловать… или просто продолжит фразу, превратив ее из невинной в постыдную. Но он молчал, прижимая ее к постели и неровно дыша.
– Ну что, мне продолжать тебя щекотать пока не надоест или я дождусь свой поцелуй? – немного надменно спросил Рауль, поднося ладонь на опасно близкое расстояние к подмышке Илавин.
Волшебница нервно сглотнула, но решила, что поцелуй это не так уж и страшно. Вон некоторые девочки в двенадцать лет целовались. И ничего им за это не было!
– Отпусти сначала. Я же дотянуться не могу! – возмутилась Илви, подумав, что она просто сбежит, как только окажется на свободе.
– Нет уже, так дело не пойдет. Знаю я ваше бабское племя, убежишь и будешь потом еще правая. Не пойдет. Целуй так!
Он наклонился, навис над лицом Илавин, закрыл глаза. Теплое дыхание касалось девичьих губ, дразня и намекая на неизбежность. Илви шумно выдохнула. Ей почудилось, что она слышит, как запирается невидимый замок на невидимой клетке. Облизнув пересохшие губы, она приподнялась на локтях и робко коснулась губ Раульфана. Тут же отстранившись, она отвернулась.
– Ну кто так целуется, Лави? А еще говоришь, что не невинна… Тебя научить или попробуешь сама? Я ведь уже целовал тебя, не думаю, что ты забыла…
– Забудешь тут, – прошипела Илви, зажмуриваясь. Сердце забилось сильнее, попытка увильнуть от неприятной оплаты спокойствия не была засчитана.
– Лави, у тебя есть десять секунд. Потом мое предложение перестанет действовать. Это не страшно. И вообще, мальчикам нравятся девочки, которые умеют целоваться. Потренируйся ради будущего мужа, что ты?
Что-то внутри полыхнуло, словно на мгновение, короткое и прекрасное, к ней вернулся голос и ее огненная стихия. Илавин резко поднялась, обняла Раульфана за шею, притягивая мужа к себе. В его глазах плясали веселые огоньки, он не сопротивлялся, но и инициативы не проявлял, лишь довольно щурился, когда пытавшаяся набраться смелости Илавин перебирала его длинные темные волосы.
Его взгляд смеялся и подначивал преступить собственную гордость, отбросить честь и поцеловать, распробовать на вкус нежные губы, так не похожие на натруженные пальцы. Теплое дыхание обжигало щеки и шею, кружило голову. Мир вокруг наполнился запахом трав и горького машинного масла. Илавин показалось, что еще мгновение, и она растворится в этом человеке. И был только один способ доказать самой себе, что все реально, и она тоже существует: поцеловать его.
Первое касание губ было робким, Илви по привычке вжалась в постель, но азарт требовал продолжить. Она вновь чуть приподнялась и провела кончиком языка по краешкам губ мужа. Раульфан довольно улыбнулся, чуть приоткрыл губы, требуя продолжения.
Илавин сама не заметила, как увлеклась поцелуем. Муж был сладким на вкус, что-то ягодное или фруктовое, она не могла понять, но хотелось распробовать до конца. Она довольно урчала, когда Раульфан гладил ее по шее и ключицам, не сопротивлялась, когда, погладив бока, он осторожно опустил ладонь на девичью грудь. Все перестало существовать, растворившись в новых ощущениях. А потом реальный мир вернулся. Рауль отстранился, напоследок поцеловав Илви в шею, и откатился в сторону.
– А строила из себя невесть что, – немного разочарованно протянул он.
Волшебница залилась румянцем смущения, резко села на кровати, закрыв лицо руками. Сердце бешено колотилось, в ушах немного звенело, а голова кружилась как после долгого вальса. Даже самой себе было страшно признаваться в том, что ей понравилось. А уж Раульфану, после его критической реплики, и подавно!
Ран ласково обнял ее за плечи, прижавшись к щеке.
– Не бучься, принцесска. Просто ты загоняешь себя в облачные замки и очень расстраиваешься, когда их стены рушатся под порывами ветров. Поверь мне, в поцелуе нет ничего постыдного…
– Если целуешься с кем-то, кто тебе дорог! Отстань, Ран. Я чувствую себя шлюхой… – взвыла Илавин, вновь почувствовав странное желание вымыть язык с мылом. По крайней мере, в детстве Рауль предлагал делать именно это, увидев поцелуй на свадьбе.
Раульфан хмыкнул и только сильнее прижал Илви к себе.
– Глупенькая Лави… Шлюхи, они, знаешь ли… все за деньги делают.
– Я посмотрю, у тебя богатый опыт, – хмыкнула Илви, пытаясь выскользнуть из объятий.
– Шлюха – это не только профессия. Знаешь… Пожалуй, у них тяжелая работа не от хорошей жизни. А есть те, кто будут виснуть на шее. Им плевать на то, что они вроде бы как из приличной семьи, что у них светлое будущее. Они готовы выполнить любую твою прихоть за покровительство или блестяшку, – Рауль тяжело вздохнул и с сожалением выпустил жену. – Ты не такая, Лави, уж поверь мне. Ты разобьешь лицо тому, кто попробует купить тебя!
– Комплименты, комплименты, – раздраженно бросила волшебница, вставая и подходя к зеркалу. – Как будто не ими ты пытаешься назначить мне цену?
Она оперлась ладонями о столик трюмо и вгляделась в собственное отражение. Губы припухли и немного побаливали, истерзанные успевшей проклюнуться щетиной. Прическа пришла в негодность, больше напоминая гнездо виверны или ворона. А вот в глазах был странный блеск, такой бывает в начале болезни или у очень заинтересованных людей.
