Они добрались до площади, в центре которой возвышался фонтан. Представив, как некогда брызги прохладной воды взмывали в синее небо, Ева поняла, что соскучилась по солнечному свету. В мире, где царила вечная ночь, она ощущала себя кротом.
На площадь выходили фасады нескольких домов. Алекс спешился и сказал:
− Выбирайте, где будете ночевать, - и свернул к приглянувшейся ему двери.
Ева спрыгнула на землю и поежилась. Ветер, гуляющий в переулках, пробирал до костей.
Макс взял ее за руку и повел к дому. Внутри было пусто. Время уничтожило мебель. В потолке обнаружилась дыра, сквозь которую виднелось темное небо. Макс привязал поводья Пестиса у окна и спросил:
− Останемся?
Ева кивнула. Искать что-то лучше не имело смысла. Другие дома выглядели столь же удручающе. Она выглянула в оконный проем и увидела Алекса в доме напротив. Виталик выбрал себе жилье справа от них.
Макс расстелил спальники и достал еду. Ева села, скрестив ноги, и с аппетитом жевала кусок буженины с черствым хлебом, запивая бутерброд водой.
− Как думаешь, Вика вернется? – поинтересовалась она, утолив голод.
− Она сильная и смелая.
− И безрассудная, − добавила Ева.
− И это тоже, − согласился Макс. – Почему ты за нее переживаешь? Я думал, вы не ладите.
− Так и было. Но в последнее время между нами многое изменилось. И потом я никому из вас не желаю смерти.
− Ты сама доброта, − Макс придвинулся к Еве и обнял ее за талию. Его рука скользнула под кофту. От прикосновения прохладной ладони Ева сжалась. – В чем дело?
− Вдруг кто-нибудь войдет?
− Кому мы нужны? Виталик не прервет ужин, даже если на нас упадет метеорит.
− Как насчет Алекса?
− Он не сует нос в чужие дела, − ответил Макс, но руку убрал. – Что между вами происходит?
Ева, как умела, изобразила удивление: распахнула глаза и подняла брови. По крайней мере, она надеялась, что ее реакция больше похожа на удивление, чем на испуг.
− О чем ты? – голос почти не дрожал, когда она заговорила.
− Между вами чувствуется напряжение.
− Все дело в куртке, − сориентировалась Ева. – Алекс сердится, что я ее отдала.
− Джинсовка важна для него. Самаэль подарил ее Алексу на шестнадцатилетие. Как раз в тот год Алекс доказал свое право называться всадником по имени Смерть. Куртка единственная вещь, которую Самаэль ему когда-либо дарил. Про другие дни рождения он, как правило, не вспоминал.
− Странный подарок, − выдавила из себя Ева. Можно ли сильнее, чем она, раскаиваться в содеянном? Не бойся она заблудиться в красной пустыни, давно бы отправилась на поиски Рамсеса, чтобы отобрать у него джинсовку.
− Не думаю, что Самаэль заморачивался на этот счет. Скорее всего, подарил первое, что подвернулось под руку. Отцы нас не баловали, − потянувшись, Макс лег на спину и подложил руки под голову.
Ева не спрашивала у Макса, общается ли он с Вельзевулом. Сейчас было самое время обсудить этот вопрос.
− Нас воспитывали наставники, − пояснил Макс. – Курфюрстам было не до того. Мы почти незнакомы со своими отцами. Так виделись пару раз издалека.
− Вы росли, как сироты.
− Нам некогда было думать об этом. Когда борешься за жизнь, отношения с родителями отходят на второй план, как и все прочее.
− Ты не рассказывал мне о своем детстве, − намекнула Ева.
− И вряд ли когда-нибудь расскажу.
Бирюзовые глаза Макса неприязненно сверкнули. Ева отпрянула, заметив, сколько в них горечи и злобы. Макс опомнился и улыбнулся ей, смягчая заострившиеся черты.
− Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты это знала, − произнес он.
Ева смутилась. Что на это ответить? Видя ее замешательство, Макс приподнялся на локте:
− Но мои чувства ничто по сравнению с твоим счастьем.
− Спасибо, − еле слышно выдохнула она.
Благодаря Макса, прежде всего за понимание, она поцеловала его. Вдвоем они повалились на спальник. Прикосновения из нежных сделались страстными, их охватило желание. Потом они любили друг друга. Но даже в объятиях Макса Ева мыслями то и дело возвращалась к Алексу.
После она лежала, разглядывая небо через дыру в потолке. Макс спал под боком, но к ней сон не шел. Ночные шорохи не давали покоя. Мертвый с виду город выказывал признаки жизни. Кто-то скребся в углу, за окном слышалось постукивание. Над домом пролетела огромная птица - кончик ее крыла мелькнул в потолочной бреши. Птица устроилась на крыше. Когти царапали перекрытия, куски кровли падали на мостовую.
Ева встала. Макс пробормотал ее имя, но тут же перевернулся на другой бок и снова заснул. Она натянула джинсы. Поискала кофту, но та была под рукой Макса. Тогда она надела его футболку и на цыпочках прокралась к двери, висевшей на одной петле. Ева нагнулась и нырнула в отверстие между дверью и стеной.
На улице она попыталась разглядеть птицу. Не считая адских псов, она не сталкивалась с местной живностью. Она отошла от дома, встала на носочки и заглянула на крышу. Но там никого не было. Ева разочаровано вздохнула.
− Кого-то ищешь?
Голос за спиной заставил ее подпрыгнуть. Ева обернулась, собственные волосы хлестнули по щеке. Позади, привалившись спиной к стене, стоял Алекс. Он, скрестив руки на груди, смотрел куда-то ей за спину. Ева проследила за его взглядом - по ту сторону фонтана виднелся оконный проем, а сквозь него спящий в доме Макс. Хотелось верить, что Алекс стоит здесь недавно и плохо видит в темноте.
− Точно не тебя, − огрызнулась Ева, забыв, что планировала извиниться перед Алексом. Он обладал уникальной способностью выводить ее из себя, толком ничего не говоря и не делая.
− Как знаешь, − Алекс пожал плечами.
Он направился в дом, но Ева его окликнула:
− Подожди! – и все же лучшего момента для извинений нельзя было придумать и она решилась. – Прости меня за куртку. Я знаю, как она тебе дорога.
− Она была старой и потертой. Давно пора купить новую.
− Но тебе ее отец подарил, − возразила Ева и пожалела об этом.
Алекс сжал челюсти, от чего на лице заходили желваки. Злость вспыхнула с новой силой. Ева мысленно обругала себя. Алекс терпеть не мог жалости. Надо срочно что-нибудь сказать. Например, что у нее и в мыслях не было его оскорбить или задеть. Оправдаться ей помешал неестественный свист ветра.
