Книга Руны Вещего Олега - Юлия Гнатюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
Это была маленькая хитрость Аскольда. Когда вчера к нему пожаловал помощник римского легата по имени Отто и сообщил, что преподобный отец Энгельштайн желает встретиться с собратом по христианской вере, дабы передать князю россов благословение Понтифика и ценный подарок по случаю входа россов в священное лоно христовой церкви, он нарочно пригласил гостей на это время, желая посмотреть, как поведут себя единоверцы, у которых, как он уже понял, между собой не совсем братские отношения.
Папский посланник в тёмном готическом плаще, прикрывающем белую римскую рубашку – альбу, вошёл мягкими, как у спальника Зиги, шагами. Голова его, прикрытая небольшой странной шапочкой, неизвестно как державшейся на некогда тёмных, а ныне почти сплошь седых волосах, была скромно опущена долу. Лицо чисто выбрито. Лишь иногда он вскидывал внимательные очи, и тогда его цепкий взгляд мгновенно охватывал весь облик, а может и душу собеседника. Золотой крест на цепи украшал грудь, а в руках матово поблёскивали дорогие чётки. Несмотря на свой уже немолодой возраст, легат был сухощав и подвижен, особенно в сравнении с византийскими священнослужителями. Подойдя к столу, перед тем как сесть на предложенное ему место Энгельштайн ещё раз быстро осенил себя крестом и произнёс таким же мягким, как шаг, голосом.
– Я счастлив от лица Святейшего Понтифика Римского приветствовать тебя, о могущественный володетель страны Росс, покрытый многими победами князь Аскольд. – Он обернулся назад, сделал знак десницей, и в палату вошёл плотного сложения монах с небольшим ларцом в руках, – со вступлением на светлый путь истинной Христовой веры… – При этом чуткое ухо Певца уловило, что слово «истинной» легат произнёс с некоторым нажимом, а византийские священники при этом многозначительно переглянулись меж собой… – В память об этом великом событии Понтифик передаёт тебе сей крест и энколпион с частичкой мощей святого Константина, что будут оберегать тебя от всех врагов и напастей. – Энгельштайн извлёк из предупредительно открытого ларца упомянутый энколпион из чёрного дерева и великолепнейший крест, переливающийся драгоценными камнями и золотом.
Лик митрополита Михаила помрачнел, он то и дело бросал недобрые взгляды на римского посланника, но продолжал хранить достойное его сану молчание. Когда легат с помощником заняли место за столом, трапеза продолжилась, но ощущение натянутой тетивы, готовой вот-вот передать свою силу калёной стреле, не покидало присутствующих.
«Ага, выходит, нет меж вами согласия, как меж нашими ярлами и конунгами, – размышлял про себя Скальд, глядя на мечущих друг в друга недобрые взоры «собратьев по вере». А значит, на вашей вражде можно кое-что заработать. Правда, придётся снова ходить по лезвию клинка меж двух больших огней, но мне к этому не привыкать, а от двух огней тепла больше, чем от одного».
Скальд снова поймал на себе быстрый, но цепкий взгляд папского легата.
«Сколько прошло времени после того, как наши пути пересеклись здесь, в Киеве? Хитрый отец Энгельштайн с помощниками тоже сбежал в Киев после неудачной попытки устранения новгородского князя Ререга и постарался приблизиться к Диросу, чтобы укрепить свою церковь в Киеве. Но меня совсем не устраивал кто-то ещё, кто мог оказать влияние на князя, пришлось тихо, но веско дать понять Энгельштайну, что ему лучше из Киева удалиться. Он осел у древлян в Искоростени. Тогда я был воеводой, а он обычным пастором. Теперь я князь, а он епископ, да ещё и легат могущественного Папы, чья власть простирается почти на всю Европу. Вот в этом качестве он мне пригодится».
Окружное послание
Лета 879, Константинополь
Патриарх любил работать в библиотеке. Всякий высокий гость – а сюда допускались только избранные – вошедший в это просторное помещение с несколькими большими окнами, сразу понимал, что попал в необычное место. Вдоль толстых каменных стен, не пропускавших ни зимний холод, ни летний зной, рядами, на высоту человеческого роста, стояли деревянные полки, а на них располагались многочисленные свитки кож и папирусов, кодексов и фолиантов, содержащих юридические законы, молитвы, сочинения известных философов. В этой библиотеке, частью собранной им самим ещё со времён, когда он занимал должность протоасикрита, Фотий по давней привычке обдумывал и записывал важные мысли, распоряжения и церковные уставы. Для него это были не просто свитки и пергаменты, а настоящие сокровища, наполненные голосами древних поэтов и мыслителей, историков и астрономов.
Запах кедрового масла, которым были пропитаны обложки сшитых кожаных страниц книг, предохраняющего рукописи от повреждения насекомыми, был для него столь же приятен, как для заядлого кутилы запах доброго вина и свеже зажаренного мяса. Фотий не только изучал труды, но и составил мировивлион – подробное описание 280 прочитанных им книг. Список этого мировивлиона он отправил брату Тарасию перед своим посольским визитом в арабский халифат.
Этот запах кедрового масла и шуршание пергаментов переносят в мир мудрости и почти волшебного всесилия. Они дают ощущение не просто власти патриарха или даже императора, нет, это особая высшая власть знания над невежеством! – Фотий ходил вдоль полок, иногда останавливаясь, задумчиво перебирал кожаные свитки, осторожно касался хрупких манускриптов из папируса, трогал обложки лубяных книг. Слово «либер» и произошло от «луб», «лубяной» – самого распространённого материала древности, в том числе и для письма.
Сколько было трудностей в непростой жизни патриарха, взлётов и падений, но он всегда выходил победителем. Хотя случались вовсе страшные моменты, когда он потерял всё, голодал и страдал болезнями, и никто не смел помочь ему даже куском хлеба или лекарством. Другой бы сто раз опустился и стократ умер, а он только приобрёл серебро в некогда смоляных кудрях да пошатнувшееся здоровье. Знания всегда спасали его – в спорах, в месте на кафедре, в отстаивании своих и церковных прав. Вот и сейчас, благодаря знаниям, император Василий Македонянин вызвал его, Фотия, в Константинополь, чтобы он учил детей василевса, – Льва, Александра и Стефана. А после смерти извечного соперника Игнатия удалось во второй раз занять патриарший престол.
Сейчас здесь, в своей волшебной обители, он, Фотий, готовит Окружное послание епископам и вспоминает свой нелёгкий путь патриаршества.
Замечательная память, отточенная незримой борьбой с Римом и интригами внутри церкви и императорского двора, память, укреплённая годами преподавания, способная запоминать тексты священных писаний и изысканий философов, легко переносила в прошлое.
Картины так ярко вставали пред внутренним взором, как будто и не минуло двадцати лет со времени его первого стремительного восхождения на патриарший престол. Сторонники смещённого доместиком Вардой патриарха Игнатия называли его выскочкой из-за того, что впервые патриархом стал человек, который даже не был до этого священником. В течение нескольких дней Фотий прошёл все ступени церковной иерархии – от диакона до епископа. Взбешённый этим Игнатий решился на отчаянный шаг – написал жалобу Папе Римскому Николаю I.
Папа прислал своих легатов, чтобы они разобрались на месте и объявили назначение Фотия незаконным. Но теперь высшее духовенство Константинополя посчитало себя оскорблённым, потому что не признавало себя и всю Восточную христианскую церковь подчинёнными Риму. Епископы так надавили на Игнатия, что он вынужден был подписать отречение от патриаршего престола.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Руны Вещего Олега - Юлия Гнатюк», после закрытия браузера.