— Детка, он говорит, что ты прекрасна. Bellissima! — восторженно сообщила она и снова заговорила с продавцом. А когда они вышли на улицу, пояснила: — Он сказал, что ты очень на меня похожа. Господи, да я сто лет ничего подобного не слышала! А ведь раньше люди часто говорили: «Как же она на мать похожа!»
— Мам, ты что, все еще куришь?
— Ну да, но всего одну-единственную сигарету в день.
— Мне в детстве всегда было страшно приятно, когда говорили, что я на тебя похожа, — призналась Анджелина. — А ты уверена, что тебе вообще можно курить? Даже одну сигарету в день?
— Но ведь я до сих пор не умерла. — И Мэри с трудом сдержалась, чтобы не прибавить: — Вот ведь странно, правда? Впрочем, она заранее решила, что ни в коем случае не станет говорить с дочерью о своей смерти.
Анджелина, как в детстве, просунула свои пальцы матери в ладонь, и та, сжав руку, вдруг рывком отодвинула дочь в сторону — оказывается, нужно было пропустить женщину, ехавшую на велосипеде. Анджелина обернулась и, с удивлением глядя этой женщине вслед, сказала:
— Господи, мама, да она ведь как минимум твоя ровесница! И все еще курит! И на шее у нее ожерелье из настоящего жемчуга! И туфли на высоких каблуках! И она в таких туфлях на велосипеде разъезжает! А на багажнике у нее целая корзина продуктов!..
— О, детка, как я тебя понимаю! Меня такие вещи тоже очень удивляли, когда я сюда приехала. А потом я во всем разобралась и поняла, что эти женщины — такие же люди, как и те, что приезжают в «Волмарт» на автомобилях.
Анджелина зевнула во весь рот. Помолчала и сказала:
— Ты всегда всему удивлялась, мам…
* * *
Войдя в квартиру, Мэри сразу прилегла на кровать — в это время дня она всегда отдыхала, — и Анджелина сказала, что пока напишет письмо своим детям. С постели Мэри хорошо видела море за окном.
— Принеси сюда компьютер, — крикнула она дочери, но та крикнула в ответ:
— Нет, мам, отдыхай. Я лучше здесь посижу. А попозже мы с тобой еще раз свяжемся с ними по скайпу.
Пожалуйста, думала Мэри, ну пожалуйста, иди сюда, побудь со мной! Уже одно то, что младшая дочь — ее любимица, хоть и единственная из всех ее детей, которая четыре года к ней не приезжала, отказываясь с ней встречаться! (впрочем, год назад она все же пообещала, что непременно приедет) — ее девочка (нет, взрослая женщина!) сейчас рядом, в соседней комнате, давало Мэри ощущение естественности ее собственной жизни. И все же ей казалось не совсем естественным, что Анджелина находится здесь. Пожалуйста, пожалуйста, повторяла про себя Мэри. Но чувствовала, что устала, так что «пожалуйста» могло с тем же успехом относиться и к Паоло — пожалуйста, пусть он хорошо проведет время в Генуе со своими детьми, у которых он сейчас в гостях. Или же к остальным ее девочкам — пожалуйста, пусть все они будут здоровы и благополучны. Ох, да мало ли на свете разных вещей, по поводу которых Мэри могла сказать «пожалуйста, Господи…».
Кэти Найсли — вдруг вспомнилось ей.
Мэри даже приподнялась, опершись на локоть. Ну конечно, это та самая женщина, что вдруг взяла да и ушла из семьи. Мэри охватила волна жара — она представила себе эту женщину, такую маленькую, милую, приятной наружности. «М-да…» — тихонько сказала Мэри и снова легла. Эта Кэти Найсли хоть порой и улыбалась ей, но без малейшей приязни, и лишь сейчас она поняла, с чем это было связано: ведь Мэри была из бедной семьи. «Ну да, происхождение у нее весьма скромное», — говорила о ней ее свекровь. И это была чистая правда. У родителей Мэри иной раз и двух грошей в кармане не нашлось бы. Зато сама Мэри всегда была умненькой девчушкой, прирожденным лидером, заводилой, как ее называли. Такой она и привлекла внимание парня из семьи Мамфордов, отец которого владел успешным бизнесом по продаже фермерского инвентаря. Да разве она тогда что-нибудь понимала? И Мэри, продолжая лежать, даже головой помотала. Ничего она не понимала. Даже меньше, чем ничего.
Ну что ж, подумала она и перевернулась на бок, зато теперь я кое-что понимаю: например, то, что Кэти Найсли так меня и не признала. Мэри даже рукой махнула, точно отгоняя эти воспоминания. Хотя их ведь тогда даже на свадьбу пригласили к одной из дочек Кэти. Старшей, кажется. Да, наверное, старшей. Давно это было.
Погоди. Погоди. Погоди.
И тут Мэри вспомнила. Ведь тогда Кэти Найсли уже переехала, и люди на свадьбе шептались, что у нее завелся любовник. И как ни странно — интересно, почему толчком послужило именно это? — эти перешептывания заставили тогда Мэри догадаться, что и ее собственный муж уже давно завел любовницу, причем интрижка у него не с кем-нибудь, а с этой ужасной толстой Айлин, его секретаршей. Мэри потребовалось несколько дней, чтобы вытянуть из мужа признание, а потом у нее случился инфаркт… Что ж, понятно, почему она не сразу вспомнила Кэти Найсли — ведь в то время с грохотом рушился ее собственный мир.
* * *
Не вставая с кровати, она подтянула к себе желтую кожаную сумку, отыскала в ней телефон, сунула наушники в уши, и Элвис запел: «Я тебя потерял». Элвис Пресли всегда был ее тайным другом — всего двумя годами ее старше и родом из того же маленького городка в штате Миссисипи, где родилась она сама. Впрочем, Мэри никогда Элвиса не видела, потому что, когда она была еще совсем ребенком, их семья переехала в фермерский штат Иллинойс, где в городишке Карлайл ее отец получил работу на заправке, хозяином которой был его двоюродный брат. В какой-то период Элвис часто выступал буквально в двух часах езды от того места, где Мэри жила теперь, но дети ее были тогда еще слишком малы, и она не могла их оставить и поехать на него посмотреть. Ох, сколько же часов она провела, думая об Элвисе, и представить себе невозможно! Вот тогда, еще в первые годы замужества, она и научилась получать мысленное удовольствие — ну да, это ведь были только ее мысли, посторонний в них проникнуть не мог. Мысленно во время выступлений Элвиса она стояла за кулисами, а потом мысленно смотрела в его одинокие глаза, и он видел, как хорошо она его понимает. Мысленно она утешала его, когда он впервые услышал замечание насчет «сорокалетнего толстяка», брошенное тем глупым комедиантом, что выступал на государственном телеканале. Мысленно она много раз оставалась с ним наедине, и он рассказывал ей о своем родном городе, о матери. Когда он умер, Мэри много дней плакала тайком.
Но Паоло… Она ведь все рассказала Паоло о своей выдуманной, фантастической жизни с Элвисом, и Паоло внимательно ее слушал, чуть прикрыв один глаз, а вторым наблюдая за ней. И когда она умолкла, раскрыл ей объятия и крепко поцеловал. Вот она — свобода, поняла Мэри. О господи, свобода быть любимой!..
Мэри задремала, а когда проснулась, то увидела в дверях дочь. Похлопав ладонью по краешку постели, она позвала:
— Иди сюда, детка, приляг. Это не его сторона, на его стороне лежу я.
Анджелина положила сверкающий маленький компьютер на туалетный столик, подошла и улеглась рядом с матерью.
