К вечеру Леша, уставший от беготни, маеты в бесконечных пробках на дорогах, замученный стоянием в гигантских очередях в магазинах, на почте и у банкоматов, не выполнив и половины списка, решил отправиться домой.
На конечную остановку подошел трамвай, выгрузил пассажиров и, сделав круг почета, открыл двери тем, кто «еще не оплатил за свой проезд». Взгромоздившись на ближайшее сиденье и обменяв потрепанный червонец на блестящий новенький билетик, Леша уперся лбом в окно и уснул.
– Эх ты ж! – проворчал кто-то рядом.
Леша открыл глаза. Около него стояла старушка, чем-то обеспокоенная.
– Присаживайтесь, – сказал Леша, уступая место.
– Спасибо, – ответила старушка, с удовольствием уступая свое.
Трамвай успел наполниться до отказа, поэтому перемещение, инициированное Лешей, никому, кроме старушки, не доставило удовольствия. Трамвай остановился на конечной. Через некоторое время раздался голос водителя:
– Вагон неисправен.
Последовала череда вопросов и возмущений.
– С этими же билетами пересядьте на кольцевой. Он едет прямо за нами, – устало проговорил кондуктор.
Снова вопросы. Леше с каждой следующей секундой все больше и больше хотелось выйти. Но со всех сторон его окружала стена упрямых пассажиров.
– Сразу за кольцевым едет семерка. Пересядьте на нее, – отвечал кондуктор.
Толпа посыпалась на улицу. Леша вышел одним из последних. Он отошел в сторону и уставился туда, откуда должен был прийти следующий трамвай. Мысли Леши вращались вокруг горячего обеда, который обещал по времени более походить на ужин. В своем представлении Леша уже пребывал дома, в тепле и уюте. Оттого действительное положение вещей становилось для него просто невыносимым. Ноги ныли, спина тянула, глаза закрывались…
Трамвая все не было. Вдруг порыв ветра принес какой-то до боли знакомый запах. Леша вздрогнул и принюхался. Пахло какой-то парфюмерной смесью. Сам запах был отвратительным – то ли кроме парфюмерных элементов в составе смеси было что-то еще, то ли сочетание оных было конфликтным. Но Леша этого не замечал. Для него вообще не было самого этого запаха. Потому что к нему намертво был привязан целый воз воспоминаний и чувств. Леша закрыл глаза и застыл в оцепенении, подчинившись тому, что его звало и манило. Он направился к источнику запаха.
Как я мог! Я проехал мимо тебя! Я забыл о тебе! Твое тепло, твой уют я чуть было не променял на подделки! Домик, мой милый домик! – бранил он сам себя. – Ты меня простишь?
Леша остановился напротив розового здания парфюмерной фабрики. На мгновение парня сковала тоска. Он вытер пот со лба и двинулся дальше – по тропинке, лежащей на скате вдоль тыльной стороны фабрики.
Прости, домик! Прости… – повторял Леша, по дороге оглядываясь вокруг.
Четырнадцать лет прошло с тех пор, как Леша покинул эти места. Покинул легко, ничуть не огорчившись. За это время он ни разу о них не вспомнил. Сейчас же воспоминания обрушились на Лешу с такой силой, будто намеревались отомстить за былое. За четырнадцать лет здесь ничего не изменилось. Та же лента частных домов, те же тропинки, деревья. Лицо Леши украсила детская улыбка и две крупные слезинки. Он шмыгнул носом и ускорил шаг. Навстречу ковылял пес.
– Привет, Бим, – поприветствовал его Леша и присел на корточки. Пес завилял хвостом. – Мне тебя даже угостить нечем, – сказал Леша, потрепав пса за холку.
Бим лизнул руку другу и побежал к дереву, из-за которого выглядывала сучка.
– Эх ты, бабский угодник! – улыбнулся Леша и, поднявшись, продолжил путь.
Напротив фабрики, в небольшом углублении Леша наконец обнаружил свой домик. Старый, покосившийся… Леша всхлипнул и подошел ближе. Ничего здесь не изменилось. Тот же забор, тот же дворик, та же скамейка, то же крыльцо, у которого все еще росла абрикоса, правда, теперь наполовину засохшая.
Леше захотелось зайти в свой домик. На крыльцо вышел мужчина – новый хозяин, по всей видимости. Леша тяжело вздохнул и пошел дальше.
Дорога вела к пойме реки. В детстве Леша с друзьями бегал туда купаться, втайне от родителей, которые строго-настрого запрещали отходить от дома дальше, чем на десять метров. Район этот считался, да и считается не самым благополучным, главным образом из-за того, что здесь расположена тюрьма.
По дороге Леша забрался на холмик и взглянул на небольшую железную дорогу, тянущуюся вдаль. По этим рельсам раньше, а может статься, и сейчас, колесили по территории фабрики вагончики с сырьем и готовой продукцией. Ребяческим шагом Леша спустился к тропинке и направился к пойме. Дорогой он то и дело вспоминал истории, связанные то с теми, то с другими местами: здесь он с лучшим другом ловил лягушек, здесь они искали клад, здесь всем двором играли в футбол. Череда домов закончилась метрах в двадцати от берега. Неожиданно для себя Леша понял, что уже успело стемнеть и что это не самое лучшее время для прогулок у поймы.
– Семки есть? – послышался голос сзади.
Ну вот, только этого мне не хватало… – подумал Леша, обернувшись.
– Че? – спросил он, рассудив, что вопрос был адресован ему.
– Семки есть, говорю? – повторил парень не очень интеллигентной наружности, вразвалочку приближающийся к Леше. В правой руке парень вертел зажигалку и периодически давал искру.
– Да, есть, – вздохнул Леша.
Незнакомец подошел очень близко и остановился.
– Скока? – спросил он, толкнув Лешу плечом.
– Три…
– Давай сюда! – проговорил парень.
Леша достал из кармана три тысячи рублей и вручил незнакомцу, который жадно выхватил деньги и спрятал в карман спортивных брюк.
– Ладно, – милостивым тоном произнес он, – а теперь уматывай, дружище, отсюда. Сегодня здесь намечается вечеринка, – стал вдруг заботливой мамочкой новый Лешин «друг». – Меня, кстати, Димоном зовут. Если че, обращайся, заходи там…
– Димон, скажи-ка, а кто это во‑о-он там собирается? – поинтересовался Леша, указав на компанию, скучковавшуюся у багажника старенькой «семерки».
– Тебе лучше этого не знать, – проскрипел Димон.
– Что ж такого? Они мне сделать ничего не могут. Я же тебе все свои деньги отдал. Познакомь…
– Да ты явно сбрендил, – насмешливо сказал Димон. – Ну ладно, если тебе жить надоело, пойдем…
Собравшиеся играли в нарды. Издали Леша заметил, что на столике нет алкоголя – видимо, одну из «шестерок» уже послали. Как и полагается, в центре происходящего восседал авторитет. Его Леша вычислил без труда – по поведению окружения. По мере приближения к компании перед Лешей начала вырисовываться картина происходящего. Между молодыми людьми завязывалась ссора. Некоторые из присутствующих перебранивались, активно жестикулируя. Главный, пребывающий до того в спокойствии, вдруг стукнул кулаком по столу. Схватил за шею щупленького парня, участвовавшего в перебранке, вытаращил на него полные ярости глаза и прохрипел:
