— У меня болит голова, Прунелла, я хочу пораньше лечь спать. Мы можем пообедать часов в семь?
— Конечно, дорогая, это будет очень правильно, если мы все ляжем пораньше, ведь завтра нам предстоит далекий путь.
— Мне очень жаль, что ты сердишься на меня и я разочаровала тебя. Я знаю, что ты всегда меня любила и старалась, как могла, заменить мне маму, и я от души благодарна тебе за все! Прунелла была так тронута словами сестры, что к ее глазам подступили слезы.
— Я люблю тебя, Нанетт, — сказала она, — и все, что делаю, я делаю потому, что хочу видеть тебя счастливой.
— Я знаю это, — ответила Нанетт, — и я тоже люблю тебя. Она поцеловала Прунеллу и ушла в свою спальню. Готовясь ко сну, Прунелла думала, что Нанетт, конечно, сумела сообщить Паско, что они едут в Бат, а он, видимо, ответил, что поедет туда за ними. «Этого «охотника за приданым» ждет сюрприз, когда он не найдет Нанетт в Бате», — шептала себе Прунелла. Потом она стала вспоминать то, что говорил ей граф в тот вечер. Неужели он и в самом деле предлагал ей стать его женой? Она не могла поверить, что это правда и что граф действительно произносил эти слова. Прунелла вспомнила его поцелуй, и неожиданно ей пришло в голову, что она могла бы быть счастлива, став женой графа. Но девушка заставила себя отвлечься от сладостных воспоминаний, заставляющих учащенно биться ее сердце. «Я должна... думать только о Нанетт...» Она повторяла это себе, пока не забылась беспокойным сном, в котором пыталась, но не могла убежать от графа.
Глава 7
Прунелла раздвинула занавеси в спальне еще до того, как Чарити пришла будить ее. На улице сияло солнце, но на душе у девушки было тревожно. У нее было такое чувство, как будто она делает шаг в неизвестность. Что ожидает ее в будущем? Неужели им с Нанетт придется метаться по свету, убегая от этих двух мужчин?
Но девушка твердо сказала себе, что должна делать то, что правильно, и не допустить, чтобы Нанетт вышла замуж за «охотника за приданым». Она начала быстро одеваться, каждую секунду ожидая стука Чарити в дверь. Но Чарити все не приходила. Прунелла подумала, что, возможно, испортились ее часы, в последнее время они несколько раз останавливались. Прунелла закончила свой туалет и, не остановившись полюбоваться на новое платье перед зеркалом, поспешила в спальню Нанетт. Войдя, она увидела, что занавеси на окне задернуты, а в кресле сидит Чарити и плачет.
— В чем дело? Что случилось? — глядя на пустую постель сестры, воскликнула Прунелла.
— Она убежала, мисс Прунелла, — всхлипывала Чарити, — я никогда себе этого не прощу, никогда!
— О чем ты говоришь?
Тут Прунелла заметила, что на подушке лежит записка. Девушка развернула ее, уже догадываясь, что она в ней прочитает.
«Дорогая Прунелла!
Прости меня! Я знаю, что ты рассердишься, но мы с Паско уезжаем, чтобы обвенчаться. Мы едем во Францию: Паско говорит, что там не задают неудобных вопросов о разрешении на брак. Медовый месяц мы проведем в Париже. Мы скоро вернемся, пожалуйста, прости меня, потому что я люблю тебя.
Нанетт».
Закончив читать, Прунелла некоторое время стояла, словно окаменев. Затем она повернулась к Чарити и заявила:
— Ты знала об этом!
— Я должна была сказать вам, мисс Прунелла, но она уже уехала, а как бы вы ее остановили, когда еще не были одеты? Прунелла сделала глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение, и спросила уже спокойным голосом:
— В котором часу она уехала?
— Около семи. Я услышала, что Нанетт встала, и пошла к ней, а она уже была одета по-дорожному и вызвала портье, чтобы он снес вниз ее багаж.
— Семь часов, — повторила Прунелла. Она вычисляла в уме, сколько времени
потребуется Паско и Нанетт, чтобы добраться до Дувра.
Неожиданно Прунелла поняла, что только один человек может помочь ей — это граф.
«Он мог бы догнать их», — подумала девушка.
Вдруг Прунелла ощутила болезненный удар: она не знала, где искать графа.
— Чарити, ты не знаешь, где его светлость остановился в Лондоне?
— В Уинслоу-хаузе, мисс Прунелла.
— В Уинслоу-хаузе! — недоверчиво воскликнула Прунелла. — Как же это возможно? И откуда ты знаешь?
— А мне сказал тот слуга, что приносил мисс Нанетт каждое утро записки. О, мисс! Вы меня никогда не простите! Я должна была все вам рассказать, но бедная девочка была влюблена и так счастлива! Голос Чарити прервался, и слезы побежали по морщинистым щекам. Прунелла вернулась в свою спальню. Она быстро надела шляпку, схватила сумочку и заспешила к выходу из отеля.
— Мне нужен наемный экипаж, — сказала она портье, — и прикажите ему ехать на Беркерли-сквер.
— Слушаю, мисс.
У отеля ожидала наемная карета, и через несколько минут Прунелла была уже в пути. Ей было трудно поверить, что граф остановился в Уинслоу-хаузе, закрытом с тех пор, как старый граф перестал ездить в Лондон из-за болезни и слабости. Она никогда не бывала в столичной резиденции графа и неожиданно поймала себя на мысли, что переживает о том, не осталось ли там старых слуг, которым не платили, и не обветшал ли дом без присмотра. Но она строго сказала себе, что единственное, что ее должно сейчас волновать, это Нанетт. От отеля до Беркерли-сквер было совсем недалеко, и вскоре Прунелла вышла из кареты и позвонила у парадного входа в Уинслоу-хауз. Двери открыл слуга, очень удивленный таким ранним визитом.
— Мне немедленно нужно видеть графа.
— Милорд ожидает вас, мадам?
— Нет, скажите графу, что приехала мисс Браутон по очень срочному делу.
— Прошу вас пройти, мисс.
Слуга, к ее удивлению, одетый в ливрею дома Уинслоу, провел ее через отделанный мрамором холл в приемную. Комната была обставлена прекрасной мебелью из дерева дорогих пород, на стенах висели полотна старых мастеров в золоченых рамах, однако занавеси выгорели как и обивка на софе и креслах. «Здесь столько сокровищ, имеющих огромную ценность. Интересно, граф и это все продаст?» — подумала Прунелла. Ее размышления прервал звук отворяемой двери, и когда граф вошел в комнату, ей показалось, что сердце подпрыгнуло у нее в груди. Он замечательно выглядел, а выражение победителя в его глазах немедленно заставило ее вспомнить о том, что она чувствовала, когда он целовал ее.
— Доброе утро, Прунелла. Вы ранняя пташка.
Прунелла приложила все усилия к тому, чтобы ее голос звучал как можно холоднее, и, протягивая ему письмо Нанетт, обвиняющим тоном сказала:
— Ваш племянник — отъявленный негодяй!
Граф взял у нее письмо, прочел его и с улыбкой заметил:
— По крайней мере Паско борется за свою любовь!
