Латония подошла к лорду, намереваясь сказать что-нибудь легкое и беззаботное, чтобы разрядить внезапно возникшее напряжение, но в какой-то момент их глаза встретились, и она уже ничего не могла говорить. Лорд, похоже, чувствовал то же самое; так они и стояли, не шевелясь и глядя друг на друга.
Голос у двери заставил их вздрогнуть.
— Ужин готов, лорд саиб! — произнес слуга, и лорд с Латонией, очнувшись, вернулись к действительности.
Лорд Бранскомб предложил Латонии руку, и они направились в симпатичную маленькую столовую, украшенную индийскими картинами, которые Латонии показались не только очень красивыми, но и весьма дорогими. Однако сейчас она видела только лорда Бранскомба.
Позже она не могла бы припомнить, что именно они с лордом ели, помнила только, что все было замечательно приготовлено. После однообразия блюд, которые подавали в поезде, Латония по достоинству оценила форель, пойманную в ручье у соседнего склона, и прочие блюда, тоже приготовленные из самых свежих продуктов. Вначале был подан манговый сок, и он показался Латонии вкуснее последовавшего затем дорогого шампанского.
Лорд Бранскомб поднял бокал, и Латония покраснела, услышав:
— Я хочу считать сегодняшний день днем нашей свадьбы и позабыть прошлую ночь.
Сделав паузу, он добавил:
— Выпьем за счастье? Нам обоим оно очень нужно.
Латония тоже подняла свой бокал. Ее сердце бешено билось, и она боялась, что не найдет в себе сил ответить, но смогла еле слышно прошептать:
— Я… я надеюсь, что сделаю вас… счастливым.
— На самом деле именно я должен был бы сказать вам эти слова, — отозвался лорд, — однако, раз уж мы хотим одного и того же, выпьем за это вместе?
— Д-да… конечно, — ответила Латония. Их бокалы соприкоснулись, и, сделав глоток, Латония почувствовала, что не в силах заставить себя посмотреть в глаза лорду Бранскомбу.
После ужина она поднялась и вернулась в гостиную. Лорд шел за ней. Словно предугадав ее желание, кто-то слегка приоткрыл занавески на огромном окне, которое занимало почти всю стену. Перед Латонией открывался прекрасный вид, и она уже не могла думать ни о чем другом, даже о лорде Бранскомбе.
На небосклоне взошла луна, и горы были окутаны светом, словно ниспосланным богами; звезды мерцали в темном небе, а вершины светились так, как будто были живыми.
— Как это прекрасно! — пробормотала Латония.
— Так же, как и ты, — негромко ответил лорд Бранскомб.
Латония непроизвольно обернулась, удивленная его ответом, а он обнял ее за талию и произнес:
— Я подумал, что тебе захочется провести здесь медовый месяц.
— М-медовый месяц? — неуверенно повторила Латония, меньше всего ожидая услышать от него такие слова.
— Медовый месяц, который никогда бы не наступил, если бы ты не предупредила меня прошлой ночью, — сказал он. — Это был отважный и умный поступок, и сегодня я весь день думал о том, как хорошо, что ты оказалась со мной.
— Это… правда? — спросила Латония. Странные чувства охватили ее, потому что рука лорда по-прежнему лежала на ее талии, а сам он был совсем рядом.
— Теперь вы действительно… в безопасности… здесь? Они не будут искать вас?
В ее голосе слышалась тревога. Лорд Бранскомб крепче обнял ее и произнес:
— Честное слово, когда ты так говоришь, я готов поверить, что тебя волнует то, что со мной происходит.
— Конечно, волнует! — не раздумывая, ответила Латония. — Я никогда не была в таком… ужасе, как сегодня, когда думала, что по пути на станцию вас… застрелят.
— Я это заметил, — отозвался он. — Из-за этого тебе и стало дурно, когда мы сели в поезд?
— Да, — призналась Латония. — Но теперь вы в безопасности. Прошу вас… вы должны быть осторожны… очень осторожны в будущем… потому что я…
Она чуть было не сказала: «Я не переживу, если вас потеряю», но потом решила, что это прозвучит чересчур откровенно.
Ее голос замер, и через мгновение лорд Бранскомб тихо произнес:
— Ты не хочешь закончить фразу?
Латония покачала головой, и тогда он тихо сказал:
— Я думал, что ты меня ненавидишь, потому что я наказывал тебя, думая, что ты Тони. Ты ясно выражала свою нелюбовь ко мне до прошлой ночи, когда я поцеловал тебя. После этого мое мнение переменилось.
Он почувствовал, что Латония задрожала в его руках, и увидел, как вспыхнули ее щеки. Очень мягко лорд Бранскомб сказал:
— Целуя тебя, Латония, я подумал, что губы женщины не могут быть такими мягкими и сладкими, если только она не чувствует того же, что чувствую я.
Латония съежилась и еле слышно произнесла:
— А что вы… чувствовали?
— Уже долгое время я чувствую только одно, — ответил лорд Бранскомб. — Я боролся с этим чувством, я был в ужасе от него, но не смог от него избавиться. Прошлой ночью я понял, что это любовь.
Он произнес последнее слово особым, глубоким голосом, и Латония, затаив дыхание, спросила:
— Вы хотите сказать… что любите меня… немного?
— Я люблю тебя так, как никогда не любил прежде, — ответил лорд Бранскомб. — Неужели ты не понимаешь, сколько я выстрадал?
Она испытующе заглянула ему в лицо и увидела на его губах кривую улыбку.
— Когда я считал тебя своей племянницей, то был в ужасе от того, что чувствовал к тебе, — в ужасе и потрясении.
Латония глубоко вздохнула.
— Вы… любили… меня?
— Я влюбился, еще когда учил тебя урду и понял, как ты умна. Твой ум восхищал и вдохновлял меня все наше путешествие.
— Мне казалось, что вы… меня презирали.
— Я старался вновь вызвать в себе чувства, которые охватили меня, когда я узнал об истории с юным Ауддингтоном и другими молодыми людьми, но мне это не удалось!
— Я… рада, — сказала Латония. — Я так хотела… чтобы вы уважали меня… за то, что я такая, как есть.
— Откуда мне было знать, что это ты? — спросил лорд Бранскомб. — Я мог думать только о том, что должен вычеркнуть тебя из своей жизни, и все же каждый нерв моего тела противился этому. О, дорогая моя, как ты смогла сделать такое со мной?
Латония спрятала лицо у него на груди. Руки лорда по-прежнему обнимали ее, и она почувствовала его губы на своих волосах.
— Я понял, что люблю тебя, задолго до прошлой ночи, а когда ты так храбро пришла ко мне, чтобы спасти мою жизнь, и проявила ум, которым обладает одна женщина на миллион, я понял, что нашел идеальную жену, какую искал всегда.
— В-вы… правда, так думаете?
— Позволь мне убедить тебя.
Сказав так, лорд Бранскомб взял Латонию за подбородок и поднял ее лицо. Какое-то мгновение он смотрел на нее так, словно хотел навсегда запечатлеть в душе ее красоту, а потом прижался своими губами к ее губам. Когда он поцеловал ее, Латония поняла, что именно этого она всегда ждала и желала. Теперь его поцелуй был еще чудеснее, чем прошлой ночью, и Латонии показалось, что цветы, и горы, и лунный свет, и звезды, и даже боги пришли сюда и сделали ее и лорда Бранскомба своей частью.
