Большинство выдающихся российских дипломатов — и Ордин-Нащокин, и Панин, и Куракины — в разные годы по многу лет служили за границей. Долгое пребывание за рубежом не только обогащало их знаниями и опытом, но и освобождало от неизбежной по тем временам вовлеченности в дворцовые интриги, от участия в борьбе за место у трона. Этим соображениям, среди прочих, отдавался приоритет и при выдвижении их на важнейшие государственные посты. Но случалось и другое. Неверные оценки, самомнение и эгоцентризм, выводы, делаемые под влиянием ложных представлений, так или иначе влияли на важнейшие государственно-политические решения, последствия которых оказывались крайне тяжкими. Яркий пример этому можно найти и во времена Горчакова. Плачевными оказались итоги деятельности российского посла в Константинополе Н. П. Игнатьева, ставшего одним из виновников развязывания Балканской войны 1877–1878 годов, о чем еще будет идти речь в главе V.
Посольская служба значила по тем временам очень многое. Миссии, отправляемые за границу, по сути дела, были единственным источником информации о реальном положении дел в сопредельных государствах и в мире в целом, они поставляли особо ценные сведения, которые нельзя было почерпнуть из других источников и от которых зависели направленность и характер межгосударственных отношений. Важным, если не главным, в посольской деятельности была способность достоверно оценивать положение дел в стране пребывания, прочность местной власти и ее устремления, находить пути к доверию и взаимопониманию, независимо от обстоятельств, избегать изоляции, достигать согласия в конфликтных ситуациях, разрушать враждебные намерения, противостоять проискам политических противников, выведывать подлинное отношение правящих кругов к представляемой дипломатическими миссиями стране.
Международные конвенции, закрепляющие права посольских людей, появились не сразу, да и теперь они далеки от совершенства, а их строгое исполнение и сегодня остается под вопросом. Со временем государи, не желая терпеть ущерба для собственной чести, стали наделять своих послов особыми полномочиями и привилегиями, возводя их в ранг чрезвычайных, что, согласно международной практике, должно было обеспечить их неприкосновенность. Однако на практике жизнь посольских людей, невзирая на ранги, во все время их миссии часто подвергалась опасности. Даже после того как межгосударственные отношения обрели цивилизованные формы, а коллективные международные договоры закрепили торжественно принятые обязательства по отношению к лицам, несущим дипломатическую службу, оберегать их честь, достоинство и даже жизнь было и остается нелегкой задачей.
В 1768 году, объявив войну России, турецкий султан Мустафа III заточил в подземелье Едикульского замка весь состав российского посольства во главе с влиятельным деятелем екатерининского времени, выдающимся дипломатом А. М. Обресковым, а затем вывез его и остальных посольских людей с военным обозом на боевые позиции турецкой армии. Перед глазами русских дипломатов разворачивалась картина войны, которая велась с особой жестокостью по отношению к русским пленным и населению оккупированных территорий. Место, где турки держали русского посла, было обозначено воткнутыми в землю копьями с водруженными на них отрубленными, уже почерневшими и разлагающимися головами. Освобождены из своего плена русские дипломаты были только в 1771 году.
В ходе трагических событий 30 января 1829 года в Тегеране погиб Александр Сергеевич Грибоедов — талантливейший литератор, автор бессмертной комедии «Горе от ума», полномочный министр в Персии, явивший не оцененный соотечественниками пример государственного служения: ему принадлежит авторство в составлении важнейшего договора России с Персией — Туркманчайского (1828), завершившего Русско-персидскую войну 1826–1828 годов и надолго определившего основу отношений этих двух государств.
Прежде чем российское общество узнало о выдающемся литературном даровании Грибоедова, он проявил себя искусным дипломатом. По воле жизненных обстоятельств — а это была ссылка на Кавказ за участие в дуэли — Грибоедов оказался в центре военно-политических предприятий России на Кавказе, в Персии и Турции. Укрепившаяся за Грибоедовым репутация востоковеда, знатока языков и традиций закавказских окраин России предопределила и его служебную карьеру — он был вынужден принять на себя нелегкую миссию посланника в Персии — стране, недавно потерпевшей от России военное поражение. Здесь он проявил свои незаурядные качества государственного чиновника высокого класса. Ему было поручено проведение переговоров с побежденной стороной. Неуступчивость и твердость дипломата Грибоедова надолго врезались в память поверженного противника. Находясь в стане неприятеля, в Туркманчае, молодой российский дипломат навязал Персии весьма обременительный для нее договор, подводивший итоги войны 1826–1828 годов. Речь шла и о серьезных территориальных уступках, и о немалой контрибуции.
Решительные действия русского посланника, его неподкупность, защита им соотечественников и притесняемых местным населением христиан стали причиной страшной расправы, которую озверевшая толпа мусульман-фанатиков учинила надо всей миссией. Этот трагический эпизод, естественно, вызвал резкое ухудшение двусторонних отношений, невыгодное обеим сторонам. При этом даже в Санкт-Петербурге находились такие, кто склонен был винить в произошедшем самого Грибоедова. Тем не менее персидский шах, желая загладить вину и смягчить последствия трагедии, отправил к Николаю I специальную делегацию, которая должна была передать его извинения российскому императору. «Постепенно водворились мир и согласие, как будто ничто не нарушало их, — с горечью писал биограф. — Не стало только великого человека…»
В периоды опасных противостояний участь посольств была порой плачевна. Они первыми подвергались репрессиям, терпели унижения и надругательства. На них вымещались злость населения и недовольство правящих кругов страны пребывания. Сношения с воцарившимися на просторах Византийской империи османами в XIV–XV веках были особенно трудны и опасны, и не только для Российского государства, но и для других стран Европы. Жестокому обращению подвергались посольские люди в Крымском и Ногайском ханствах. Российские власти вынуждены были осуществлять обмен делегациями-заложниками: ханские гости отправлялись восвояси лишь тогда, когда российские переговорщики вступали в территориальные владения России. В древние времена гарантами надежности и безопасности при проведении переговоров часто выступали княжеские дети. В 1095 году для переговоров с половецкими ханами Итларем и Кытаном Владимир Мономах отдал в «тали» (заложники) своего сына Святослава. В ответ Итларь сам согласился стать заложником и с лучшей частью своей дружины вошел в Переяславль, где должны были проходить переговоры. Дружина Мономаха стала настаивать на том, чтобы воспользоваться случаем и перебить вражеский отряд. Князь колебался, но дружинникам удалось настоять на своем: ночью в стане Кытана выкрали Святослава, затем убили самого Кытана и перебили его дружину, а наутро Итларя вместе с его людьми зазвали в избу, заперли и через разобранную крышу перестреляли всех из луков[58].
Первейшей целью в ходе обмена посланцами или гонцами было не только установить полноту государственного статуса, но и получить исчерпывающую информацию о том, как относятся соседи к сопредельному государству и где видят границы его владений. В ходе официальной церемонии, содержание которой оговаривалось заранее, устанавливался или подтверждался уровень государственного признания владетельных пределов государя. Охранение государевой чести было первостепенным требованием в сношениях с иностранными державами. В приветственном обращении и во вручаемых грамотах гостям предписывалось торжественно и точно именовать все титулы царствующей особы и владения, на которые распространяется ее власть.
