– Я требую ответа! Она боится?!
– Нет, – сказал я.
Я прошел через ауру силы, которая окружала Роуан. Взял ее руки в свои. Едва уловимая, связующая двоих дрожь. Черт с ним, с Майклом. Но Майкл не пытался меня остановить.
– Больше не боится, – сказал я, глядя ей в глаза. – Мона ничего не боится. О, если бы я мог утешить тебя! Если бы я только мог! Пожалуйста, прошу, дождись ее звонка и не думай больше о ней.
Я чувствовал, как уходит ее сила. Глаза Роуан затуманились. Пылающий огонь угас, его сменила всепоглощающая печаль. Меня вновь охватило неудержимое желание защитить, безумные фантазии воцарились в моем сознании, словно мы остались одни в целом свете.
Я отпустил ее руки, повернулся и покинул компанию.
– Ты не джентльмен, никогда им не был! – презрительно прошипел мне в спину призрак.
Я сквозь зубы пробормотал французские и английские ругательства – все, какие знал.
Стирлинг с трудом за мной поспевал, но к парадной двери мы подошли вместе.
Нас окутала волна теплого воздуха. Ночь стрекотала и урчала голосами цикад и древесных лягушек. Я не позволю призраку лишить меня всего этого! Небо было ясным и останется таким в течение всей ночи! Я закрыл глаза и целиком отдался ласкам теплого вечернего воздуха.
Воздуху безразлично – джентльмен я или нет, а я никогда им не был.
– Что ты делаешь с Роуан? – сурово спросил Стирлинг.
– А ты кто – ее старший брат? – огрызнулся я.
Наслаждаясь благоуханием трав, мы спустились с вымощенного каменными плитами крыльца на дорогу. Рокот дороги ласкал слух, как журчание воды в реке.
– Может, и брат, – сказал Стирлинг. – Я серьезно. Чем ты занят?
– Господи, приятель, – ответил я, – позавчера ты сообщил Квинну, что Мона умирает. Какой у тебя был мотив? Разве ты не подталкивал его пойти за ней? Так вышло, что он не пошел, но ты подстрекал его использовать силу, чтобы перенести ее к нам. Не отрицай. Ты провоцировал его. Вы и все ваши записи. Все ваши бесчисленные тома. Исследования. Квинн кормился тобой, почти овладел тобой. Я спас тебе жизнь, приятель. Тебе, обладателю знания. А теперь ты учиняешь мне допрос из-за какой-то словесной игры со смертной, которая меня презирает?
– Хорошо, – сказал он, – признаю, в глубине души я не мог принять то, что она умирает, что она безнадежна и пребывает в отчаянии. Она еще так молода, а я верил в страшные сказки и чудотворную кровь! Но этой женщине смерть не грозит. Она – глава семьи. И знает, что ты не такой, как мы. А ты с ней играешь.
– Это не так! Оставь меня в покое!
– Не оставлю. Ты не должен соблазнять ее…
– Я ее не соблазняю!
– Ты видел Стеллу? – спросил он. – Она тебя преследует?
– Не пытайся вновь демонстрировать хорошие манеры, – мрачно ответил я. – Да, я видел Стеллу. Ты думаешь, это все часть одной игры? Я видел ее в платьице-матроске, она запрыгнула мне на колени. Они были в моем городском доме на рю-Рояль – оба, Джулиен и Стелла, и еще куча народу. Джулиен был там, в твоей оранжерее, поддразнивал меня. Но в том, что они мне говорили вчера вечером, была угроза. Угроза! О, я не знаю, зачем я тебе это рассказываю.
– Нет, знаешь, – возразил Стирлинг.
– Я должен вернуться к моим отважным скитальцам, – с глубоким вздохом произнес я.
– Они тебе угрожали? – заинтересовался Стирлинг. – Что они говорили?
– О Господь Всемогущий! – воскликнул я. – Если бы я был Хуаном Диего.
– Кто это – Хуан Диего?
– Может, никто, – грустно ответил я. – А может быть, кто-то очень, очень значительный!
Глава 11
Я взлетел высоко над землей. Передвигался я быстро, быстрее любого призрака, по крайней мере мне так казалось. Я парил над Новым Орлеаном – его огни, его голоса успокаивали меня. Я думал о том, как Мона будет управлять этой силой, если ее снова одолеет тоска. Я внушал себе, что ни один призрак не дотянется до меня в небе или в любом другом месте, если я использую все свои способности. Ни один призрак не испугает меня.
Я сказал «нет» голоду. Я сказал «уймись» жажде.
И плавно опустился в королевство моих собратьев.
На рю-Рояль Квинн тащил за собой груду чемоданов, которые были водружены на огромную прямоугольную сумку, снабженную замечательными крепкими колесиками. Он насвистывал мелодию Шопена и шел быстро.
Я спустился и зашагал рядом.
– Ты самый резвый парень на этой улице, братишка, – заметил я. – Что за чемоданы?
– Ты разрешишь нам остаться в твоей квартире, возлюбленный босс? – спросил Квинн.
Глаза его светились любовью. За время нашего недолгого знакомства я ни разу не видел его таким счастливым. Честно говоря, до этого момента я вообще не видел его счастливым.
– Что скажешь? – спросил он. – Мы тебя не стесним? Ты хочешь, чтобы мы ушли?
– Совсем наоборот, я хочу, чтобы вы остались, – ответил я. – Мне следовало сказать тебе об этом. – Идти в ногу с высоким Квинном было непросто. – Я худший из хозяев и предводителей общины, как говаривали в старину. Не джентльмен. Бескомпромиссный и всегда идущий напролом, как Распутин. Обустраивайтесь. Вы уже приказали Клему привезти вещи в «Риц»? Отлично. А где сейчас принцесса Мона?
– В спальне. Работает за компьютером, купленным на закате. Это первое, что ей понадобилось. – Квинн слегка взмахнул рукой. – Она записывает все, что пережила, каждое свое ощущение, все подробности, все откровения…
– Понятно, – кивнул я и заметил: – Вы подкрепились.
Квинн кивнул:
– Точно. Утолили жажду. Нашли парочку жалких уродов, пьяных бомжей на окраине, ничего особенного. Правда, мне пришлось в некотором смысле контролировать процесс.
Мона впала в ступор. Возможно, если бы меня не было рядом, этого бы не случилось. Физически она сильнее меня, и, думаю, это ее смущает.
– Но это была ее первая человеческая жертва, – напомнил я. – Расскажи подробнее.
– Они были в отключке, для нее это было легче легкого. И все же тот бомж дышал и цеплялся за жизнь.
– Ладно, это может подождать. Что касается ее физической силы, – тихо добавил я, – ты знаешь, что я могу вас уравнять. Не многим я дарую свою кровь. Но с тобой готов снова поделиться.
Было ли что-то на свете, чего бы я не сделал для Квинна?
– Знаю, – отозвался он. – Боже, я люблю ее. Я так люблю ее, что не могу думать ни о чем другом. Я даже не вспоминаю о том, что Гоблин ушел навсегда. Раньше я думал, что, когда он исчезнет, ничего не останется и я погружусь в пустоту. Я был уверен, что именно так и будет. Все к этому шло. Но Мона – часть моей души, Лестат. Я мечтал о ней с того момента, как увидел ее, когда мы были еще детьми. Кровь тогда еще не связывала нас.
