Аристид Майоль позирует Арно Брекеру. Слева — статуя Гармонии. Баньюльс, 1943 г. Снимок Вернера Ланге (Частная коллекция).
Сеансы длились долго, а никаких дел у меня не было. Выручал автомобиль. Мы ездили в Испанию, а однажды втроем (Мимина Брекер, Люсьен и я) нанесли визит Раулю Дюфи, который жил в Перпиньяне с начала войны. Он обосновался на первом этаже, на улице ля Гар. Помещение было не очень большое, с маленькой комнатой, приспособленной под мастерскую. Мы встретили Дюфи, когда он возвращался из деревни возле Тулузы с большой папкой, полной рисунков на сельские темы.
Арно Брекер за работой над бюстом Аристида Майоля. Баньюльс, 1943 г. Снимок Вернера Ланге (Частная коллекция).
Наконец бюст был закончен. Брекер позвонил Рюдье, который выслал своего рабочего-формовщика в Баньюльс, чтобы сделать слепок на месте. Не знаю, как Брекер (он никогда не говорил об этом), но Майоль был очень доволен результатом.
Мы готовились к возвращению домой, когда, к нашему изумлению, Майоль попросил Брекера взять его с собой под предлогом того, что его литейщик выставил на продажу без его согласия головы Трех граций и он хотел поскорее «все это» прояснить. В действительности (я узнал об этом позже) его беспокоила судьба его модели, Дины, от которой у него уже давно не было известий. Брекер сначала колебался по причине преклонного возраста Майоля, но Аристид сильно настаивал, и в день отъезда в автомобиле стало на одного человека больше.
Первая остановка — Каор. Центр Сопротивления. Надо было проявлять исключительное внимание, чтобы не оказаться в машине вместе с бомбой. Я строго запретил шоферу открывать рот: он не знал ни слова по-французски.
Большой обеденный зал в отеле был заполнен людьми, похожими на подпольщиков. Я уверен, что это были подпольщики. Мы пообедали быстро, мало говорили за едой. Следующая остановка — в Блуа. И, наконец, — Париж, куда мы прибыли живые и здоровые.
Брекеры, по своей привычке, остановились в «Ритце». Майоля я отвез в «Линкольн», мое обычное жилище, так как он пожелал остаться вместе со мной.
Каждое утро я готовил хороший кофе, выходил в кафе напротив за круассанами, и мы завтракали. Майоль рассказывал о своих любовных приключениях, многочисленных, но без продолжения, и о свирепой ревности жены, которая даже прогоняла его моделей.
Клотильда Майоль и Мимина Брекер, Баньюльс, 1943 г. Снимок Вернера Ланге (Частная коллекция).
На этот раз ему нравилось в Париже. Когда-нибудь Дина вернется, говорил он, он закончит Гармонию, приведет в порядок свое творение, отсортирует оттиски. В то время как мы завтракали в «Линкольне», Дина была арестована. Конечно, мы об этом не знали.
Дина была не единственной заботой Майоля. Уже довольно давно он заказал Рюдье отливку Трех граций, скульптуры, изготовленной между 1936 и 1938 годами, если мне не изменяет память. Три обнаженных фигуры и основание были отлиты по отдельности. Теперь надо было соединить эти части, отсечь лишнее, провести тщательную отделку. Майоль очень хотел присутствовать на этой стадии работы. Рюдье пришел за ним в отель в назначенный день, и мы поехали втроем в литейную мастерскую.
Майоль не желал, чтобы свинцовые отливки были покрыты патиной, он хотел, чтобы металл отражал свет. Это требовало особой работы, так как надо было убрать выемки, места соединения и т.д.
Когда мы прибыли в Малакофф, Три грации уже были готовы и находились в глубине двора. Свет хорошо отражался; никаких изъянов, стыков, швов не было видно. Заметно удовлетворенный, Майоль обошел вокруг, провел рукой по свинцовым ягодицам граций, указывая Рюдье, где ударить молотом. «Вот прекрасное литье! — сказал он. — Если бы вы знали, сколько у меня было хлопот с этими девушками!»
Конечно, нам было любопытно услышать эту историю. По своему обыкновению, работая над большими скульптурами, Майоль делал гипсовые модели. Однажды утром он нашел одну из фигур на полу, разбитую на кусочки. Не падая духом, Майоль принялся снова за работу. Юная девушка вновь встала на прежнее место, ей недоставало лишь рук. Чтобы удостовериться в точности исполнения, Майоль обычно проводил рукой сначала по формам модели, а потом по гипсу. И именно тогда, когда он гладил формы молодой особы, которая позировала ему, внезапно открылась дверь. Это была Клотильда. Разразился скандал! Настолько большой, что модель должна была уехать незамедлительно без лишних слов. В результате третья грация осталась однорукой. Раздосадованный, Майоль сделал руки по памяти, но не был полностью удовлетворен результатом. По правде говоря, после того как три грации были соединены, недостаток не был заметен, однако Майоль стоял на своем: для него руки средней грации были плохо сделаны. И когда Рюдье попросил у него разрешения поставить среднюю девушку в парке его дома в Везинет, Майоль согласился, но при условии, что руки будут отрезаны. Я всегда восхищался этой скульптурой у Рюдье. Майоль был прав, она выглядела лучше без «этих фальшивых рук».
Дина Верни
В Баньюльсе, во время моего первого приезда, я воспользовался квартирой отсутствующей Дины Верни. Я познакомился с ней позже, в Париже, когда она пришла ко мне в дом № 52 на Елисейских Полях, чтобы поделиться своими лучшими воспоминаниями о мэтре.
Потом мы проводили много времени вместе: бывали в ресторане «Корнилофф» (хозяин которого служил шеф-поваром еще у Николая II), ездили в Робинсон вместе с моими друзьями Бландо. Но Дина довольно быстро уехала, поскольку была нужна Майолю, чтобы закончить Гармонию. После этого у меня не было вестей от нее.
Дина Верни. Снимок Вернера Ланге (Частная коллекция).
Однажды, после возвращения из моей поездки в Баньюльс с Брекерами, я нашел в своем кабинете странный конверт, отправленный из Белфорта. Бумага была вырезана в виде круга, исписана мелким почерком, с пятнами от конфитюра. Ошеломленный, я прочел: «Вернер, я в тюрьме во Френе. Скорей спаси меня. Дина». Адрес моего бюро тоже был написан по кругу. Прочитав и перечитав еще раз сообщение, я вздохнул с облегчением. Не потому, что Дина была арестована, а потому, что ее экстравагантное и нелегальное письмо чудом прошло через сети военной цензуры, которая нас тоже контролировала. Дина была родом из России (ее настоящая фамилия была Орлова), но еврейка. Это было плохо. Еще хуже было то, что тюрьма во Френе подчинялась гестапо. Дина могла быть переведена в гестапо в любой момент, если только уже не находилась там.
