- Мы перебиты, - начал он. - Тюрьма почти всяразрушена. Динамит!
Сто фунтов динамита! Тысяча! Мы храбро кинулись спасать тюрьму. Но она
взлетела на воздух. Ведь не шутка - тысяча фунтов динамита!Я упал без
сознания, но не выпустил винтовки из рук. После я пришел в себя и
осмотрелся. Вокруг меня были одни мертвецы! Храбрый Педро,храбрый Игнасио,
храбрый Аугустино - все, все лежали мертвые! -Рафаэлю следовало бы
сказать: "мертвецки пьяные", но натура у него, как у всякого
латиноамериканца, была сложная, и потому он в трагическихчертах обрисовал
эту катастрофу, так что он и все другие жандармы выглядели героями, как это
искренне представилось его воображению. - Они лежалимертвые. Но, может, и
не мертвые, а только оглушенные. Я пополз. Пробрался вкамеру этого гринго
Моргана. Пусто. В стене зияет огромная, страшная дыра. Явыполз через нее на
улицу. Видку: стоит большая толпа. Но гринго Моргана уже ислед простыл. Я
поговорил с одним оборванцем, который видел, как этопроизошло. Их ждали
лошади. Они поскакали к берегу. Там уже стояла под парусами шхуна. У
Френсиса Моргана к седлу был привязан мешок с золотом:оборванец видел его
своими глазами. Большой такой мешок...
- А дыра большая? - спросил начальник полиции. -Дыра в стене?
- Да побольше мешка будет, куда больше, - отвечалРафаэль. - Хотя
мешок у гринго большой - так мне этот оборванецсказал. И мешок был
привязан у Моргана к седлу.
- Моя тюрьма! - воскликнул начальник полиции; онвыхватил кинжал и
поднял вверх, держа за лезвие так, что рукоятка его, накоторой с большим
искусством был вырезан распятый Христос, казаласьнастоящим крестом. -
Клянусь всеми святыми, я буду мстить! О, наша тюрьма! Нашеправосудие! Наш
закон!.. Лошадей! Скорее лошадей! Жандарм, лошадей, живо! - Он быстро
обернулся к Торресу и накинулся на него, хотя тот непроизнес ни слова: - К
черту сеньора Ригана! Мне хоть бы уж свое-то вернуть!Меня оскорбили!
Разрушили мою тюрьму! Надругались над моим законом - нашимзаконом, дорогие
друзья! Лошадей! Лошадей! Отобрать их у проезжих! Да скорееже! Скорей!
Капитан Трефэзен, владелец "Анджелики", сыниндианки из племени майя и
негра с Ямайки, шагал взад и вперед по узкой палубе своейшхуны, посматривая
в сторону Сан-Антонио, откуда уже отчалила переполненнаялюдьми шлюпка, и
раздумывал: не удрать ли ему от этого сумасшедшего американца,
зафрахтовавшего его судно? Или, может быть, разорватьконтракт и составить
новый - на сумму в три раза большую? Трефэзена терзали противоречивые
веления его смешанной крови: как негр, он был склонен к осторожности и
соблюдению панамских законов, а как индеец - стремился к беззаконию и
конфликтам.
Верх одержала индейская кровь: капитан приказал поднять кливер и
направил шхуну к берегу, чтобы поскорее подобрать приближавшуюся шлюпку.
Разглядев, что все Солано и Морганы вооружены ружьями,он чуть было не
пустился наутек и не бросил их на произвол судьбы. Но когда он увидел на
корме женщину, склонность к романтике и алчность побудилиего дождаться и
взять шлюпку на борт, ибо он знал, что если женщина замешанав делах мужчин,
то вместе с ней появляются опасность и деньги.
Итак, на борту появилась женщина, а следовательно - опасность и
деньги: Леонсия, ружья и мешок с золотом. Все, что было вшлюпке, не без
труда попало на шхуну: поскольку ветер был слабым,капитан не потрудился
даже приостановить судно.
- Рад приветствовать вас на борту "Анджелики", сэр, - широко
улыбнулся капитан Трефэзен, здороваясь с Френсисом. - А этокто? - спросил
он, кивая на Генри.
- Мой друг, капитан, мой гость и даже родственник.
- Осмелюсь вас спросить, сэр, а что это заджентльмены с такой
поспешностью скачут там по берегу?
Френсис взглянул на группу всадников, галопомнесшихся по песчаному
пляжу, бесцеремонно выхватил из рук капитана бинокль и направил его на
берег.
- Во главе едет сам шеф, - сообщил он, обращаяськ Леонсии и ее
родичам, - а следом за ним жандармы. - Внезапно он издал какое-то
восклицание, потом долго смотрел в бинокль и, наконец,покачал головой: -
Мне показалось, что я увидел с ними нашего друга Торреса.
- С кем, с нашими врагами?! - не веря собственнымушам, вскричала
Леонсия. Она вспомнила, как Торрес, только сегодня утром, на веранде
асьенды, предлагал ей руку и сердце и говорил, что онаможет распоряжаться
его жизнью и честью.
- Я, должно быть, ошибся, - признался Френсис. -Они как-то все
сбились в кучу. Но шефа я хорошо различил: он скачет головына две впереди.
- А что за субъект этот Торрес? - резко спросилГенри. - Он с самого
начала мне не понравился, а у вас в доме, Леонсия, еговсегда радушно
принимают.
- Прошу прощения, сэр, извините меня, пожалуйста, -вкрадчиво прервал
их капитан Трефэзен, - и разрешите со всем смиреннейшимпочтением повторить
мой вопрос, сэр: кто эти всадники, которые так стремительноскачут там вдоль
берега? Кто они такие, сэр?
- Они чуть не повесили меня вчера, -расхохотался Френсис. - А
завтра собирались повесить вот этого моего родственника. Только мы их
надули. И, как видите, вот мы здесь. А теперь, мистершкипер, прошу обратить
внимание на то, что паруса наши только хлопают по ветру. Мы не двигаемся.
Сколько еще вы намерены торчать тут?
- Мистер Морган, сэр, - последовал ответ, - я с глубочайшей
почтительностью служу вам как клиенту, зафрахтовавшему моесудно. Но должен
