– Уби-джуби-джуби! Гадкий, гадкий, гадкий!
От этих слов мурашки побежали у Сэм по коже.
– Неправда, я хороший!
– Нет, ты гадкий! – взвизгнула Джуди, подпрыгивая в своем цветастом платье.
– А вот и нет, нет!
– А вот и да!
– Ну-ка, дети, скажите: я ведь хороший?
– Не верьте ему: он гадкий!
Сэм окинула взглядом улыбающиеся лица; у некоторых ребятишек изо рта торчали палочки леденцов. Девочки в нарядных платьях, мальчики в рубашках, выбившихся во время игр из штанишек; у многих одежда заляпана едой. Какими они все станут, когда вырастут? Уже сейчас среди них были видны робкие и напористые, задиры и мыслители.
«Боже, – подумала Сэм, – им всем еще предстоит пройти большой путь, прежде чем… Прежде чем что? Пока они не начнут понимать, что к чему? Да взять хоть меня: вроде бы взрослая, тридцатидвухлетняя женщина, а ведь я еще даже и догадываться толком не начала. Может быть, смысл жизни вовсе даже не в ее понимании? Может, есть и еще что-то? А вдруг мы заглядываем не в те шкафы и проходим мимо главного? Неужели эти дети тоже когда-нибудь проснутся старыми неудачниками, но все так же будут открывать и закрывать шкафы? Искать в сумочках… сигареты? Или… ключ к жизни? Как мать Ричарда в кухне? Нет, не будут. Мы входим в эру Водолея. Все обретет СМЫСЛ. Новое ПОНИМАНИЕ».
– Ну-ка, дети, помогите мне. Если вы не думаете, что я гадкий, громко кричите: «НИЧЕГО ПОДОБНОГО!» Договорились?
– Ничего подобного! – раздался нестройный хор голосов.
– Не слушайте его, – взвизгнула Джуди. – Лучше поддержите меня. Кричите: «НЕТ, ОН ГАДКИЙ!»
Сэм посмотрела на сына: представление полностью захватило его. «Ники хороший мальчик, – подумала она. – Это уже и сейчас заметно. Он наверняка вырастет неравнодушным человеком».
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Сэм краем глаза увидела, как открывается дверь в конце комнаты.
– Слишком тихо! Ребята, кричите громче!
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Что-то здесь было не так.
Сэм чувствовала тревогу, но не понимала, чем она вызвана.
– Еще громче!
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Сначала она заметила на другом конце комнаты улыбку на его лице: то была улыбка демона, а не маленького мальчика. Через мгновение наваждение исчезло, и Сэм увидела смеющегося мальчика, упрямого капризулю, который настоял-таки на своем и теперь счастлив, на короткий миг, перед тем как ему и это наскучит. Он смеялся. Радостно смеялся, а у нее кровь стыла в жилах, буквально превращаясь в лед.
– Эдгар, – сказала Сэм одними губами. – Эдгар! – Она попыталась перекричать громкие голоса, поддерживающие Джуди. – Эдгар! – Теперь надо было перекричать голоса в поддержку Панча. – Положи его! Бога ради, немедленно положи его!
«Нет, ружье наверняка не заряжено. Это попросту невозможно. Ричард педантичен в таких делах. Не мог он допустить подобную глупость».
– Эдгар!
Он стоял в дверях; дробовик был слишком тяжел для него, и мальчишка напоминал этакого пьяного дуэлянта в миниатюре.
Палец, манящий ее в ночи.
04:15.
Когда она проснулась, часы в спальне показывали 04:15.
И сейчас на часах на каминной полке тоже была четверть пятого.
Палец на спусковом крючке.
«Уби-джуби-джуби!»
– Эдгар!
Она шагнула вперед.
Ружье описало дугу вдоль детских спин, прицелилось в нее, потом в потолок, потом снова опустилось на детей.
– Теперь я буду стрелять в голубей. – Сэм отчетливо услышала его слова через всю комнату, несмотря на шум. Так отчетливо, как если бы мальчишка стоял рядом с ней.
Ствол приподнялся, нацелился на нее.
– Эдгар, осторожно! Положи ружье!
Дробовик был направлен точно на нее.
– А ВОТ И НЕТ!
– А ВОТ И ДА!
– ЭДГАР, НЕМЕДЛЕННО ПОЛОЖИ РУЖЬЕ!
Казалось, даже с такого расстояния Сэм могла заглянуть внутрь обоих стволов.
– А ВОТ И НЕТ!
«Да замолчи ты! Бога ради, замолчи, идиот! Неужели ты ничего не видишь? Отгородился своей дурацкой ширмой!»
– Тюк-тюк, ой!
– Ты ударил меня? Ну, берегись!
– ПОЛОЖИ ЕГО! ЭДГАР, ПОЛОЖИ РУЖЬЕ!
– А вот и не ударишь!
– Еще как ударю!
Она услышала, как кто-то из ребятишек хихикнул.
Его палец лег на спусковой крючок.
– ЭДГАР!
Сэм в отчаянии смотрела на Ники. «Господи, как же защитить его и остальных, остановить Эдгара?»
Снова звук удара.
– Ой!
– Куда это он пропал? Дети, вы не знаете, куда подевался Панч?
– ОН ЗА ТОБОЙ!
Джуди повернулась:
– Нет, его там нет.
– ОН ТАМ, ОН ТАМ!
Она снова крутанулась:
– Нет, дети, его там нет!
– ОН ТАМ, ОН ТАМ!
Сэм увидела вспышку пламени, вырвавшуюся из ствола, и бросилась на пол. Эдгара отбросило назад, и она заметила недоуменное выражение на его лице. Ружье, словно в замедленной съемке, подпрыгнуло, потом беззвучно упало, трепыхаясь, как громадное крыло.
Она развернулась и увидела нечто похожее на хлопья снега, повисшие в воздухе вокруг полосатой ширмы. Что-то с грохотом рухнуло на пол, ударилось о плинтус и замерло у ее ног. Голова Панча. Она лежала, по-идиотски ухмыляясь; выстрелом Панчу снесло глаз и половину щеки.
Потом звук выстрела достиг наконец ушей Сэм, прошел сквозь нее, как ударная волна, отбросил в сторону, оглушил, и теперь она слышала только слабый звон.
Она увидела, как смех сошел с лиц ребятишек, словно бы разом упали маски. Сэм в ужасе оглядела комнату. Ники стоял с разинутым ртом, держа в руке леденец. Она поднялась на ноги, прошла мимо неподвижных детей, которые замерли, словно статуэтки. Опустилась на колени, обняла сына, прижала к себе:
– Ты цел, Тигренок? Все в порядке?
Он кивнул, а мать безумным взглядом вновь оглядела комнату.
– Ричард, – позвала она. – Ричард!
Она чувствовала, что говорит это, однако не слышала собственных слов. Но муж уже был здесь, он так странно двигался по комнате, будто в замедленном кино.
Сэм ощутила запах пороха. Слух понемногу возвращался, и она услышала детский плач. Ники все еще смотрел на сцену с разорванной ширмой. Вокруг в воздухе плавали клочки материи, а мальчик словно бы ждал, что сейчас Панч запрыгнет туда и продолжит представление.
