– Ахизер, – негромко позвал повелитель, и тут же из тёмного угла вышел старший помощник во всех делах, – пусть приготовят воду источника… и позови толкователя снов.
Движением руки Хаммуил отпустил преданно глядящих на него наложниц и подошёл к столу, высеченному из камня и заваленному пергаментными свитками, разными по размеру и толщине. Взяв в руки один из листков, лежащих на гранитной глади стола, он прочёл заглавие: повелитель Шаллум, смерть близнецов Кадес. «Одна смерть, – подумал Хаммуил, – где же их рождение…»
Из окна, прорубленного в стене пещеры, послышался звон мечей. Повелитель отошёл от стола к окну и, отдёрнув занавесь, расшитую серебром, увидел в нижнем зале каменного дворца освещённых огнём факелов на тренировочном помосте своих дочерей – Иефир и Хаттуш. Те затеяли сабельную схватку. Как и всегда, позади каждой стояло по три раба, и дочери, защищая рабов, что были за их спинами, стремились пробить защиту друг друга и снести головы тем, что стояли прямо перед каждой из них.
Ефир сделала глубокий выпад, надеясь попасть саблей в шею раба, которого защищала её сестра, но та, отбив саблю сестры, лихо крутанулась вокруг собственной оси и, оказавшись за спиной Ефир, выбросила горизонтально руку, вооружённую саблей, и тем самым отрубила голову старому рабу, стоявшему по центру за спиной сестры. В ответ Ефир издала гортанный крик и в прыжке с высоко поднятой саблей попыталась достать голову девочки-рабыни, стоявшей в стороне, у самого края помоста. Но Хаттуш, упав на колени, заскользила по помосту, залитому кровью. Оказавшись под сестрой, она резко подняла руку с саблей, но не смогла полностью отвести удар, и сабля Иефир, скользнув по волосам рабыни, срезало той ухо, обильно залив кровью шею и плечо.
Позади повелителя, что-то сдвинулось, и шелест упавших листов пергамента со стола заставил отвлечься от схватки. Обернувшись, он увидел Мааца, толкователя снов, склонившего голову. Тот стоял в тени колонны, у самого входа в покои повелителя, так, чтобы не оскорблять своим обезображенным видом взора Хаммуила. И только стоящий на коленях перед ним раб-поводырь отчётливо выделялся в лучах рассеянного света.
– Скажи, Маац, – сурово спросил повелитель, – сны этой ночи сбываются?
– Сейчас месяц Фартиб и его ночь Паитир, – толкователь снов поднял голову, у которой не было лица, – ни один из снов этой ночи не сбудется!
– Ты ошибаешься, пророк! – грозно сказал Хаммуил. – Этот сон, что только что был у меня, должен сбыться!
Толкователь снов дерзко сделал шаг вперёд и поднял к глазам повелителя своё выжженное жертвенным пламенем лицо. Ещё бы! Ему нечего бояться! Все повелители, становясь таковыми, первое что делали, так это клялись на жертвенном граните тринадцатой повозки, что не тронут судьбу толкователей снов. Этим же обрядом огнём сжигалось лицо нового толкователя снов, вырывался нос, выкалывались глаза. Но, чтобы ни говорил толкователь снов повелителю, жизнь его оставалась неприкосновенна. И умирал он своей смертью. Так было всегда.
Но не с рабами, что вели по жизни толкователей снов. Повелитель вспомнил, как тринадцать лет назад он, только что ставший таковым, в гневе зарубил поводыря прежнего толкователя снов. Когда тот твёрдо сказал «нет» в лицо повелителю. Как вся свита ужаснулась, ожидая, что обрушится каменный свод пещер, и даже личный палач повелителя отступил глубже в тень! Но ничего не случилось: и меч не сломался, и рука не отсохла, и жизнь пошла дальше. И был отпущен прежний толкователь снов и новый встал на его место. «Где-то ты бродишь, слепой старик, в поисках подаяния, или давно сгнили твои кости в одной из множества глухих каменных щелей, – подумал Хаммуил, – или сразу сожрали тебя звери подземелий. Хотя это вряд ли: даже они побоятся прикасаться к толкователям снов».
И вот теперь опять толкователь снов говорит «нет»! А ведь всегда повелители призывают к себе толкователей снов в переломные моменты судьбы, когда так нужна их поддержка. Вот и то, что Хаммуил увидел во сне, должно быть пророчеством: всё указывало на это! А ведь Маац даже не спросил, что он видел! Хаммуил почувствовал, как кровь застучала в висках, как непроизвольно сжались его кулаки, и как задышал ему в спину ужасный Онам, готовый преступить клятву, данную повелителем.
– Мы часто ошибаемся, повелитель, но никогда в ночь Паитир сны не сбывались! – громко и уверенно сказал толкователь снов Маац. – И этот не сбудется!
Звон сабель за спиной Хаммуила оборвался. Оглянувшись, он увидел своих смеющихся дочерей. Обнявшись, они спускались с помоста, на котором теперь в полном одиночестве, вся в крови, текущей из раны на голове, там, где должно быть ухо, стояла живая девочка-рабыня. Остальные пять рабов бесформенными мешками валялись в крови на помосте. «Всё-таки старшая победила», – улыбнулся про себя Хаммуил и вспомнил младшую дочь Азуву. Та не столь хорошо владела оружием, но в рукопашной схватке ей не было равных, а в мире, что там, наверху, люди не носят оружия.
– Ступай, пророк, – скривил рот повелитель, – и поверь мне: этот сон сбудется!
Близнец стоял в темноте и смотрел, как на разложенном диване Вадим вовсю занимается любовью с… как её… Светланой. Весьма ловко подставленной ему спецслужбой. Всё-таки ловить дилетантов – сплошное удовольствие, правда, так можно и всё навыки ищейки растерять… Хотя самому близнецу и делать ничего не пришлось.
Муж Тани никак не успокаивался, всё ему было мало, и он добился, чтобы Вадим Плюш был признан лидером преступной группировки, готовящей теракт в городе. Дело моментально передали в спецслужбы, а те в свою очередь отнеслись к нему весьма серьёзно, не зная всей подоплёки. Вадима обнаружили утром следующего дня после его исчезновения у касс на железнодорожном вокзале: этот идиот решил купить билеты, но никуда не уезжать. Близнец усмехнулся: идея в общем-то неплохая, но далеко не новая, да и выполнена весьма топорно. Арестовывать Вадима не спешили: он должен был, рано или поздно, по версии следствия, связаться со своими сообщниками.
«Бедный Бакст, – подумал близнец, – так ты и не станешь обратно майором. Впрочем, теперь ты уже никем не станешь: тело твоё с раздробленной головой лежит в морге, и опознать тебя некому…»
Со стороны дивана раздались стоны и крики: похоже, дело шло к концу. Близнец посмотрел в открытое окно комнаты. Облачность, солнца почти нет, так, рассеянный свет, что весьма кстати: сгущающаяся темнота в комнате надёжно скрывала его. «Что ж, ты парень, такой непостоянный: какие-то три дня – и ты совсем забыл свою Таню. А ведь она надеется, ждёт, думает, как тебя спасать… Ты просто обязан с ней встретиться, ты обязан вывести меня на неё. Рядом с тобой она беззащитна, как всякая любящая женщина со своим мужчиной, и вот тогда я выполню, что предначертано. Я не подставлюсь, как брат!»
Луч света проник в комнату. Похоже, ветер разгонял тучи. Близнец оторвался от действа, происходящего на диване, и посмотрел в окно. По лучу света стремительно шагал Навуходоносор! И в каждой руке он держал по короткому мечу, которые больше походили на широкие кинжалы.
– Какого чёрта! – воскликнул близнец. – Что этому убийце здесь надо!
