Гроб высшей категории стоял на церковном постаменте, окруженный печальными родственниками в черном.
Аспирантка, жаждущая всего лишь эфирной нирваны хотя бы на полчаса, без малейшего сожаления рассталась с мафиозным покойником.
Но тут же на экране образовался оживший и бодренький мертвец.
Аспирантка уничтожила гада-зомби нажатием упругой кнопки.
Потом дистанционный пульт впал в длительный зеппинг.
Вампир с клыками, нацеленными на чужую аорту, тоже не подходил в качестве релаксационного средства.
Как и бравый шериф, стреляющий с обеих рук из короткоствольных револьверов.
Крутая эротика в исполнении пары дебелых лесбиянок не вдохновила.
А политическое ток-шоу с постными физиономиями престарелых сенаторов и вальяжной агрессивностью ведущего – тем более.
Были изгнаны с экрана пара мыльных комедий, сопровождаемых закулисным, всегда одинаковым хохотом, похожим на ржание табуна лошадей.
Но все же Глория Дюбуа, вдоволь позеппинговав, добилась релаксации.
До открытия университетской библиотеки еще уйма времени.
Осталось побыстрей уснуть, чтобы убедиться в том, что свидание с призраками в склепе было не зря.
2. Вопросы без ответов
Глория Дюбуа вместо сна вдруг получила тугой узел проблем, в котором переплелась ее судьба и судьба розы, которая все никак не могла обрести достойное имя.
Нет, Безымянная Красавица должна достойно выдержать испытания «Черной росой», если устояла против ложной мучнистости, ржавчины и септориоза.
Да и аспирантка должна быть не менее стойкой к возможному провалу всех амурных планов.
А вдруг кареглазый не придет в библиотеку – ни сегодня, ни завтра, ни когда?
А вдруг сегодня волшебная сказка кончится?
А вдруг опять наступят трудовые будни?
А вдруг опять вернется пустота в области сердца, любовный вакуум и нулевой градус чувств?
Опасные вопросы снова и снова возникали в утомленном сознании.
Может, незнакомец из библиотеки обручен?
Глория силилась вспомнить, было ли у него кольцо на безымянном пальце.
Но память выдавала только страницы «Ботанического вестника».
И коварные вопросы, которые тревожили еще вчера, снова множились, как паразиты.
Может, кареглазый давно женат?
Может, у русоволосого куча детей?
А может, мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа, – элементарный гей?
Глория закуталась в махровый халат.
Пусть будет то, что будет.
Еще пара таких горячих деньков – и можно сказать, что жизнь прожита не зря.
Аспирантка расстелила постель.
Надо всего-навсего толком отдохнуть и набраться сил.
Глория, даже не намазавшись, как обычно, кремами растительного происхождения, самолично изготовленными по старинным рецептам любимой бабушки, торопливо скинула халат и голышом залезла под еще холодное одеяло.
Все равно завтра левая роза выдаст неутешительный прогноз.
Глория, дотянувшись до трельяжа, поправила обе вазы.
Набухшие от внутреннего напряжения бутоны готовились к утреннему оглашению приговора.
Для полной гарантии аспирантка осторожно и нежно поцеловала правый бутон.
Может, наконец рок смилостивится?
Но будучи истинным экспериментатором, аспирантка, чтобы не испортить чистоту гадания, чмокнула и левый бутон.
Глория Дюбуа, крепко подсевшая на гадание по розам, добросовестно постаралась уснуть.
На удивление, это получилось довольно скоро.
И вместо подробностей кровавой Варфоломеевской ночи аспирантка узрела, как наяву, чудесную историю спасения первой Глории Дюбуа, прародительницы, умудрившейся уцелеть в парижской бойне.
Юную гугенотку от верной смерти спас католик.
Усатый вояка с первого взгляда влюбился в ту, которая должна была неминуемо стать его очередной жертвой.
Парижские амуры отличились, соединив фанатичного католика и прекрасную гугенотку.
Неразлучная пара долго, со всеми предосторожностями, добиралась до тайника.
Наконец слившись в долгом и страстном поцелуе, странная пара вынуждена была расстаться.
Вояка отправился к исполнению прямых служебных обязанностей.
А Глория Дюбуа спряталась в самом надежном из мест: в королевском розарии, там, где, завернутые в увлажненную дерюгу, тихо и покойно дожидались своего часа отборные черенки.
Прежде чем проснуться, дотошная аспирантка успела разглядеть на шее прародительницы знакомый фамильный оберег.
3. Торжествующая ария
Мать из Парижа ненароком вовремя разбудила разоспавшуюся дочь очередным звонком.
Глории Дюбуа надо было успеть привести себя в порядок и отправиться в библиотеку.
И у них еще осталось время для торопливого и суматошного диалога.
– Бэби, как прошла ночь в склепе?
– Терпимо.
– Помню, как меня после контакта с призраком три дня отпаивали.
– Ма, не знаю… Я даже не испугалась, ничуточки.
– Гло, судя по моему долгому ожиданию реакции на звонок, ты успела поспать.
– И правильно сделала – эффект положительный. Вместо ужаса – свидание с прародительницей.
– Она мне тоже часто является во снах, особенно под утро.
– В общем, Ма, я поверила, что моя любовь – настоящая.
– Ох, и тянет тебя, бэби, все время рефлексировать и сомневаться.
– Как любого ученого, претендующего на что-то.
– Как я догадываюсь, тебя смущает гадание на розах?
– Да, Ма, смущает. Любая неопределенность гораздо хуже зафиксированного факта.
– Намекаешь, что результат гадания опять повторился?
– Ты будешь смеяться, но вышло чистое дежа-вю. Снова одновременно расцвели обе.
– Бэби, ты консультировалась у Гранд Маман насчет возможного объяснения поведения роз?
– Да. Но вразумительного ответа не получила.
– Странно.
– Зато Гранд Маман презентовала мне фамильный оберег.
– Вот это правильно.
– Ма, а что, он как-то поможет мне в любви?
– Не знаю, бэби, не знаю. Только не вздумай его снимать даже на секунду.
– Хорошо.
