Ксавье тоже вскочил и начал стрелять по немцам, пропуская Венсана, медленно отступая назад. Ряды фашистов редели. И лес вокруг наконец замер в тишине.
Венсан сбросил неподвижного Сесара прямо на пол в фургоне и быстро сел в кабину за руль. Ева и Соланж опустились на лавки, а Ксавье около своего друга на полу. Машина тронулась. Ксавье сжал запястье Сесара, пытаясь уловить пульс, но машину так трясло на ухабах, что это было невозможно.
Они направлялись к полигону. Только там Венсан остановил машину и откинул сзади брезентовую створку.
– Пульс есть. Он жив! – радостно возвестил Ксавье.
Венсан запрыгнул в фургон и приблизился к Сесару. Ксавье отодвинулся в сторону. Венсан, встав на одно колено, наклонился к Моралесу.
– Если пуля пробила легкое, он умрет, – сообщил он едва ли не все, что ему было понятно.
Он осторожно взялся за воротник испачканной рубашки Сесара, резким движением разорвал ее на груди, обнажая глубокую рану, и быстро отвел глаза в сторону.
Соланж практически вжалась в стену в самом дальнем углу фургона и отвернулась.
Венсан собрался и просунул руку под тело Сесара, а когда достал ее, она вся была в крови.
– Пуля прошла насквозь.
– Это хорошо или плохо? – взволнованно спросил Ксавье, который, не отрываясь, с надеждой смотрел на него.
– Для нас хорошо. Нам не придется ее доставать.
Соланж едва держалась на ногах, казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Ева была напряжена, но абсолютно спокойна.
– Ева, принеси мне спирта и бинтов. Нужно перевязать рану.
Ева выскользнула из фургона и побежала к тайнику, где накануне операции были припрятаны медикаменты. Вернувшись, она помогла Венсану с перевязкой.
– А что с ногой? – спросила Ева.
Венсан совсем забыл об этом. Он бросил взгляд на изувеченную ногу. Брюки, черные, но отливающие багровым цветом, облипали ногу ниже колена, здесь же виднелось неровное, рваное отверстие от пули.
– Перевяжи ты, – устало сказал Венсан и выпрыгнул из фургона.
* * *
Венсан спустился к реке. Сорвав окровавленную рубашку, он упал на колени. Склонившись над шумящей прозрачной гладью реки, зачерпнул обеими ладонями ледяную воду, умылся и закрыл глаза. Он не мог отдышаться. Не оттого что бежал и запыхался, а оттого что нервы его, натянутые словно струны, в этот миг расслабились, больше не было сил держаться. Он вдруг почувствовал, что чудовищно устал.
Где-то через полчаса за спиной послышался шорох. Он повернулся и увидел силуэт Евы.
– Нужно что-то делать. Все тебя ждут.
Венсан вздохнул. Так не хотелось уходить сейчас и вновь погружаться в тот кошмар. Здесь было тихо, только легкий шелест листвы и спокойный бег воды по течению. И никого вокруг.
Венсан подошел к ней ближе и жадно потянулся к ее губам. Ева резко отвернула голову, так что губы Венсана коснулись ее шеи. Он обхватил ее за талию, прижимая к себе. Она стремительно расстегнула несколько пуговиц на его рубашке, а после выдернула ее из брюк и потянулась к ремню.
– Только быстро, – попросила она.
Как холодным душем окатило его от ее слов и тона, совершенно лишенного нежности. Быстрым рывком он взял ее за плечи и отстранил от себя.
– Ну же! – непонимающе смотрела на него Ева.
Венсан с досадой покачал головой.
– Мне нужно больше.
* * *
Сесар был все также неподвижен.
– Что будем делать? – спросил Ксавье.
Венсан вздохнул.
– Его нужно спрятать. В надежном месте.
– Но где? – спросил Ксавье. – У нас нельзя, хозяин слишком часто приходит.
Ему невольно вспомнились слова Хорхе: «В Орийаке таких мест нет».
Венсан посмотрел на Соланж, странно прищурив глаза.
– Дом Филиппа Варенкура.
– Что?!
– Да, Соланж. Твой отец лоялен к фашистам. У него никто не станет искать участника Сопротивления.
– Но отец не может узнать об этом. Я даже не представляю, что тогда будет.
– Он и не узнает. Я достаточно часто бывал у вас и хорошо знаком с владениями. У вас множество флигелей, до которых твой отец вряд ли доходит. Тем более сейчас, должно быть, не так много слуг.
Соланж сомневалась. Эта идея была почти безумной и невероятно сложной.
– Он прав, Соланж, – спокойно сказала Ева, – здесь ему оставаться нельзя. Он умрет.
– А на квартире? – с надеждой предположила Соланж.
Венсан пристально посмотрел на нее.
– За ним кто-то должен смотреть.
Она почти остолбенела.
– Но я же не знаю, как. Я же ничего не понимаю в медицине, а вдруг он… вдруг он… – она даже не могла это выговорить.
– Никто из нас не понимает, Соланж.
Она беспомощно посмотрела на раненого испанца.
– Ты просто должна сделать все, что в твоих силах. Большего от тебя никто не требует.
* * *
Они отвезли Сесара этой же ночью. Венсану пришлось нести его на руках до самого дальнего флигеля, который указала Соланж. Девушка торопливо кинула на кушетку пару одеял. Венсан опустил Сесара, голова его упала набок. Обменявшись последними взглядами с Соланж, Венсан молча вышел.
Она просидела у Сесара еще пару часов. Горячки не было, и она сочла это хорошим знаком. Соланж вернулась в дом и поднялась к себе.
Бесшумно прикрыв дверь спальни, она вздохнула, будто именно сейчас до конца осознала все, что произошло в этот необыкновенно долгий и тяжелый день.
– Как же мне быть теперь? – прошептала она тихо, обращаясь к невидимому собеседнику.
Но ответа не было.
* * *
Венсан, Ксавье и Ева вместе отъехали ближе к границе города. Было темно. Медленно приближалась ночь.
– Как вы доберетесь? – заботливо спросил Венсан.
– Нам будет проще, чем тебе, – ответила Ева.
Он помолчал, думая о чем-то своем.
– Девочка справится, – сказала Ева, словно прочитав его мысли.
Другого выбора фактически не было.
– У меня его все равно нельзя было оставить.
Она не стала объяснять.
Они оба это отлично понимали. В ее квартире бывали гости, которым не стоило знать о раненом испанце.
Ксавье не слушал их, он думал только о Сесаре, чья жизнь сейчас висела на волоске.
– Ладно, уходите быстрее. Постарайтесь миновать патрули. Они сегодня должны быть усилены.
– Завтра я попробую узнать, что им известно о нападении и выжил ли Беерхгоф, – сказала напоследок Ева.
