— А также с Китом, Ширли и парнем с мутноватым взором.
— О'Доннел. Боже мой! Они, наверное, тебя достали.
— Все они очень переживают за тебя.
— Они замечательные люди, но не стоит доверять каждому их слову.
Возможно, но в то, что разрыв с Бетси сильно подорвал душевное здоровье Джона, Меган охотно верила. Он до сих пор не может от него оправиться.
— Они все были очень милы, — сказала она.
— Нисколько не сомневаюсь.
— А где был ты?
— Я провел ночь здесь.
Меган недоверчиво прищурилась.
— Ты что, собираешься здесь поселиться?
— Ни в коем случае!
— Тогда зачем ты остался здесь на ночь?
— Я просто не мог представить, как буду смотреть тебе в глаза после той ночи, — ответил Джон и поспешил отвести взгляд.
Меган про себя расхохоталась. Так он просто сбежал!
— Спасибо, что оставил записку, а то я уже начала волноваться. Но тебе вовсе незачем было уходить.
— Ладно, вернемся к насущным проблемам. Сегодня у нас две свадьбы, а завтра мы практически свободны.
— Завтра мы готовимся к приему для журналистов.
— По-моему, на утро у нас намечалась прогулка.
— Я отменила ее, — сообщила Меган. — Мы не успеем, как следует подготовиться к этому чертову приему, если все утро будем прохлаждаться.
Джон задумчиво потер подбородок.
— Значит, мы потеряли деньги?
— Нет, мы пожертвовали меньшенькой прибылью ради большой. Если мы все сделаем как надо, то после этого приема для «Пурпурной розы» откроются большие перспективы.
— Нам не нужны никакие перспективы, — пробормотал Джон.
Его инертность убивала Меган. Девушке хотелось выть от злости. Джон терпеть не мог новшеств, ненавидел перемены, он боялся раскрыть ей свое сердце и боялся доверить ей свой драгоценный пароход. Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, она возразила:
— Нет, нужны. Это так важно для будущего «Пурпурной розы»!
— С каких это пор ты стала заботиться о ее будущем? — спросил Джон, всем своим видом показывая, что не верит в бескорыстие Меган.
Девушку обидело его недоверие.
— Ее будущее волнует меня с первого дня моей работы на ней, — резко ответила она. — Я люблю эту старую посудину.
— Так ее называет только твой жених…
— Мой бывший жених.
Следующие слова Меган произнесла необыкновенно мягким голосом.
— Я назвала ее так любя. Как ты назвал меня уменьшительным именем позапрошлой ночью.
Джон метнул на нее испепеляющий взгляд.
— Меган, позапрошлой ночью мы поступили несколько опрометчиво. Иногда я бываю несдержан и прошу не принимать мои отчаянные выходки близко к сердцу. Ты правильно сделала, сбежав от меня. Иначе все могло бы закончиться…
— Я ушла не потому, что ты поцеловал меня.
Джон выглядел потерянным.
— Я знаю…
Они долго смотрели друг другу в глаза. Как всегда, терпение Джона кончилось раньше.
— Кажется, нам нужно поговорить.
Наконец-то!
— Я давно ждала, когда ты это предложишь, — ответила Меган.
— Я помню, как ты сказала, что тебе нужно время. Так вот, мне тоже нужно время.
Девушка посмотрела на него недоуменным взглядом. И это все, что он хотел сообщить?
— Послушай! — продолжал Джон. — Даст Бог, переживем этот прием, а потом спокойно обо всем поговорим.
— И о том, что случилось позапрошлой ночью, — напомнила Меган. — Хочу кое-что тебе объяснить.
— Позапрошлая ночь канула в Лету, — сказал Джон.
— А ты, сдается мне, не очень-то жалуешь эту реку? — язвительно спросила девушка.
— Да, не очень.
Безнадежный случай! Меган внезапно почувствовала, что жалеет об уходе Норма Ричардсона. Она открыла дверь, собираясь выйти из каюты.
— А Норм не сказал, почему уходит?
— Нашел работу получше.
— Тебе, должно быть, жаль?
— С какой стати?
— Ты же ненавидишь это место.
— Переживу.
— Это ты приказал натянуть гирлянды из лампочек? — возобновила Меган деловой разговор.
— Да. Тебе понравилось?
— Очень.
— В стенном шкафу рядом с кошачьей коробкой я обнаружил коричневую сумку… Думал, там кошачья еда, поэтому заглянул внутрь.
Джону было неловко. Получалось, что он как бы шпионил за Меган.
— Кошачья еда в нижнем ящике письменного стола, — с недовольной гримасой сообщила девушка.
— Почему видеокамеры в этой сумке? Никто ими так и не воспользовался?
Меган вскинула голову.
— Потому что Норм посчитал эту затею глупой, так же как и ты в свое время.
— Я не говорил, что это глупо, — возразил Джон.
— Это было написано у тебя на лице. Как только я о них заикнулась, ты состроил такую кислую мину!
— Да нет же…
— Не спорь. Когда я придумываю что-нибудь новенькое: привожу детей к тебе в рубку или предлагаю организовать воскресные обеды с прогулкой по реке, — ты сразу даешь мне понять, что это ужасно.
— Однако ничто не помешало тебе отменить завтрашнюю прогулку.
— Да, но я чувствую себя преступницей.
После обеда опять зарядил дождь, так что вторая свадьба проходила под навесами. Мужчина рядом с Меган снимал церемонию на видео. Невесте было не больше двадцати, жениху — за сорок. От фальшивых улыбок на лицах родственников хотелось плакать.
Мысль о том, что ей вскоре придется покинуть пароход, прочно засела в голове Меган. В дальнейшем ей вряд ли доведется каждый день присутствовать на свадьбах, поэтому девушка ловила каждое слово обращения к молодым. Как и раньше, приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сосредоточиться на смысле речи. Красивый, выразительный голос Джона зачаровывал ее, а при Норме она крепилась изо всех сил, чтобы не клевать носом во время его монотонного, нудного чтения.
Меган следила за выражением лица Джона, и вдруг…
«Я люблю тебя, — слова прозвучали в ней, как гром среди ясного неба. Но Меган знала, что они идут из глубины ее души. Она долго боялась признаться себе в собственных чувствах, и вот — свершилось: — Я люблю тебя. Люблю твои глаза, твой нос, твою манеру говорить и слушать. Люблю твое упрямство, твои фантазии и твое остроумие. Люблю и принимаю тебя со всеми твоими недостатками. Потому что без них ты не ты».
