Фарон вдруг открыл глаза, и на мгновение в них зажегся огонек.
— Что, дорогуша?
Губы Фарона задрожали, и он принялся колотить себя в грудь кривыми руками.
— Фа-арон.
Салли озадаченно нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, как тебя зовут?
Фарон энергично закивал, а Салли радостно хлопнула в ладоши.
— Так-так, — весело проговорила она и, протянув руку, осторожно, снова костяшками пальцев, погладила его по щеке, — рада с тобой познакомиться, Фарон. А ты мужчина или женщина?
Фарон заморгал, он явно не понял, о чем она его спросила. Утконожка Салли покачала головой.
— Ну и ладно. Не важно. Тут у нас таких, кто тоже не знает, сколько хочешь. Не переживай, Салли о тебе позаботится, а больше ничего и не нужно. — Она придвинулась к нему, и ее многочисленные одежки зашуршали, коснувшись стекла. — Ты только одно запомни, мой Фарон, ты такой, как все, кто живет в этом мире, и ничем не хуже, понял? Они, конечно, платят денежки, чтобы на нас глазеть, насмехаться над нами и швырять всякую гадость, но, может, там, откуда ты пришел, ты был настоящим королем! Может, где-нибудь в далеком море ты главный над всеми рыбами, устрицами и моллюсками! Да и кто они такие, те, что над тобой потешаются? Крестьяне, все до одного. Тупые крестьяне, которые копят свои жалкие гроши, чтобы потом пойти и поиздеваться над другими, и все потому, что они хотят забыть, насколько у них пустая и бессмысленная жизнь.
Она заулыбалась, и ее голос потеплел.
— Но ты и я, Фарон, мы выступаем перед королями и королевами! Перед прекрасными дамами и знаменитыми лордами. Мы приезжаем в большие города и дворцы, каких жалкие людишки не увидят никогда . Не переживай, когда они будут над тобой насмехаться, мой Фарон, потому что мы — ты, я и такие, как мы, — посмеемся последними.
* * *
Цирк «Чудовища» оставался в Бетани еще три вечера, на один день дольше, чем предполагалось. И каждый вечер толпа валом валила, чтобы поглазеть на ужасного мальчика-рыбу. Из деревень новость о нем просочилась в город и вызвала такой интерес, что владелец цирка, который всегда строго придерживался сроков, нарушил собственные правила.
Но когда сгустились сумерки третьего дня, он решил, что нельзя больше испытывать удачу, и приказал своей измученной труппе собираться в дорогу.
Их ждала целая империя, суровая и огромная, где процветала торговля и творились самые разные делишки, честные и не очень.
Сорболд.
11
Хагфорт, Наварн
Во время обеда в честь Гвидиона Рапсодия была очень бледна. После того как со стола убрали остатки десерта, Эши надеялся, что ей станет лучше и ее перестанет тошнить, но она оставалась на удивление тихой и явно нервничала, хотя вокруг царило радостное оживление и гости, один за другим, провозглашали тосты.
Эши забеспокоился с той самой минуты, когда обнаружил, что его жена беседует с Джел'си. Чудесный дар Рапсодии, настроенной на музыку самой жизни, как правило, помогал ей тонко чувствовать вибрации окружающего мира. С тех пор как она вернулась домой к своей семье, она по большей части была спокойна. Но дракон, живущий в крови Эши, сообщил ему, что, несмотря на внешнюю доброжелательность и приветливость, она страшно напряжена и расстроена. Морской маг сказал ей нечто такое, что вывело ее из состояния равновесия, однако она лишь качала головой в ответ на все его расспросы и упорно не говорила, о чем они беседовали.
Теперь же, когда герцоги Роланда начали вставать со своих мест, по очереди провозглашать тосты и давать мудрые советы его юному подопечному, Эши молча взял Рапсодию за руку. Она была очень теплой — либо из-за беременности, либо из-за стихии чистого огня, который проник в ее сущность давным-давно, когда она с Акмедом и Грунтором путешествовала под Землей. Более того, ладонь Рапсодии была влажной от пота, значит, она нервничает и чего-то боится. Он слегка наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Хочешь, я что-нибудь придумаю, чтобы ты могла отсюда уйти? — Рапсодия незаметно покачала головой. — С тобой все в порядке, любимая? Ты меня пугаешь.
— Мне нужно найти время и силы поговорить с послом морских магов, — прошептала Рапсодия.
Она произнесла это еле слышно, и Эши сразу понял, что она воспользовалась одним из приемов Дающих Имя.
— Завтра, — тихо ответил он. — А сейчас тебе следует произнести свой тост, уйти и лечь отдохнуть. Я могу попросить Джел'си прийти в сад после твоей утренней молитвы. Согласна?
Рапсодия вздохнула и неохотно кивнула. Наконец герцоги Роланда закончили поздравлять Гвидиона, произнесли свои тосты Риал из Тириана и послы государств, представителей Союза, и настал ее черед. Она устало поднялась и повернулась к своему названому внуку.
— Гвидион Наварн, ты сын одного великого человека и назван в честь другого. Ты по праву можешь этим гордиться, но не забывай и об огромной ответственности, которую это на тебя налагает. В последний день осени твое имя будет вписано на страницы истории. Я не сомневаюсь, что, когда Певцам и Дающим Имя придет время сложить песню о твоих деяниях, это будет рассказ о величии, благородстве, чести, храбрости, верности, умении повести людей за собой и бесконечной доброте. Ты продемонстрировал все эти качества задолго до того, как получил право зваться герцогом Наварна. Сохрани их навсегда. — Она побледнела и взяла мужа за руку. — Прошу меня простить… я… мне нужно немного отдохнуть.
Эши начал подниматься, но она показала ему, чтобы он оставался на своем месте.
— Нет, нет, пожалуйста, останься. Вы все продолжайте веселиться. Я хочу, чтобы у моего внука был настоящий праздник, несмотря на то, что я сегодня не слишком хорошо себя чувствую.
Она медленно подняла бокал, отсалютовав Гвидиону Наварну, сделала глоток, улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй. Затем, подобрав тяжелые юбки, собралась покинуть зал.
Эши поднялся и взял ее за руку.
— Я скоро вернусь, — обратился он к гостям, — только провожу королеву. Прошу вас, господа, продолжайте.
Они направились к выходу из зала, и герцоги и послы почтительно встали, а потом разговоры за столами возобновились.
— У тебя что-то болит? — с тревогой спросил Эши, пока они шли по великолепным коридорам Хагфорта в сторону парадной лестницы, мимо с любовью расставленных доспехов и других реликвий древности, которые собирал Стивен Наварн, изучавший историю намерьенов. — Больше, чем обычно? Малыш беспокоится?
Подойдя к лестнице, Рапсодия замедлила шаги и покачала головой.
— Нет, — ответила она, еще сильнее побледнев. — Я немного разволновалась из-за того, что произошло чуть раньше.
— Расскажешь мне, как только я уложу тебя в постель, — безапелляционным тоном проговорил Эши и обнял Рапсодию, уже шагнувшую на первую ступеньку, затем передумал, взял ее на руки и понес наверх.
