И в этот момент в комнату вошла маленькая женщина в ночной рубашке и халате.
— Что вы делаете? — спросила она. — И кто вы? А, подождите, я, кажется, догадываюсь. Вы — Нэнси Дру, юная сыщица, которая всюду сует свой нос!
Нэнси ответила вопросом на вопрос:
— А вы миссис Хендрикс?
— А это не ваше дело. Вы здесь никто и убирайтесь подобру-поздорову.
— Вы тоже не хозяйка. Дом принадлежит Лафоржам, — сказала Нэнси.
Женщина уставилась на нее.
— Вы считаете, что знаете все, но вам никогда не узнать подлинного секрета этого дома, — злобно проговорила она.
В это время Бесс с Джорджи, взволнованные исчезновением подруги, услышали громкие голоса и поднялись наверх узнать, кто там разговаривает. Но женщина уже вытолкнула Нэнси из комнаты и закрыла дверь.
— Нэнси, что произошло? — спросила Бесс.
Юная сыщица приложила палец к губам и жестом пригласила девушек следовать за ней. Проходя через холл, она увидела на столе телефон и потянулась к нему, решив позвонить отцу. Но не успела она поднять трубку, как услышала мужской голос:
— Алло! Миссис Хендрикс? Нэнси мгновенно сориентировалась.
— Да. Есть новости?
— Да. Передайте своему мужу, что я готов | принять его предложение.
— Очень хорошо, — ответила Нэнси, соображая, кто это мог быть. — Как правильно пишется ваша фамилия? — как бы уточняя, спросила она.
— Через «и». Смит. Эд Смит из Эствилля. Но никто не должен этого знать, помните.
— Конечно, конечно, — заверила его Нэнси, — и спасибо.
Как только в трубке раздались короткие гудки, она набрала телефон отца и в подробностях пересказала ему свой разговор. Истинное значение его она поняла лишь на следующее утро. Мистер Дру сразу же выехал в поместье Лафоржа и поведал девушкам, что Эд Смит был президентом Общества цветоводов в Эствилле и владельцем крупной фирмы по оптовой продаже цветов. Они с Лафоржем были конкурентами, и Лафорж никогда бы не продал ему секрет синей орхидеи.
— Ты хочешь сказать, что мистер Хендрикс собирается продать формулу и прикарманить денежки, так? Но ведь ему не известна полная формула. Ее никто не знает!
— Видимо, Хендриксы докопались до отсутствующей части, — ответил адвокат. — Твое расследование сорвало их планы, если все было запланировано так, как мы думаем. Так или иначе, оставайся здесь и продолжай дело. А со Смитом я встречусь сам.
Отец уехал, и Нэнси решилась на смелый ход.
— Идем поговорим с Кики, — предложила она подругам.
Они нашли его в подсобке при оранжерее, где он распаковывал коробку с розовыми орхидеями.
— Какие красивые! — воскликнула Нэнси. — Откуда они?
— С Гавайских островов, — ответил Кики. — Их вырастила моя семья. Питомник Лафоржа получил большой заказ, и мне прислали эти цветы.
Нэнси посмотрела на молодого человека и спросила:
— Кики, вы никогда сами не пытались менять окраску цветов?
— Нет, но хотел бы попробовать, только у меня нет формулы.
— Я знаю часть этой формулы, — объявила Нэнси. — Что, если мы смешаем какое-то количество клейкого растительного сока с синей жидкостью и погрузим туда стебель орхидеи?
— Идемте в морозильную комнату, — с нетерпением сказал Кики.
Это оказалось то самое помещение, на двери которого висела табличка НЕ ВХОДИТЬ. Часть комнаты была отведена под опыты: на стеллажах вдоль стен размещались пробирки и другое химическое оборудование, на рабочем столе лежали всевозможные инструменты, рядом стояли ящики с опытными растениями и пустыми стеклянными бутылками.
— Где образцы жидкостей? — спросила Нэнси.
Кики открыл стенной шкаф. Внутри было тоже множество полок, на которых стояли бутылки с жидкостями разных цветов.
Нэнси сунула руку в карман и вынула бумажку с записанной формулой. Прочла ее, потом достала три бутылки — красную, синюю и с наклейкой «растительный сок». Смешала в пробирке немного красного и синего цветов, а затем добавила воды. Почти сразу получился красивый лиловый цвет. Нэнси была разочарована.
— Я когда-нибудь получу синий? — с досадой произнесла она, но Кики лишь пожал плечами и ответил:
— Вот прекрасный цвет.
А дальше почти наобум Нэнси вылила жидкость в бутылку и добавила немного растительного сока. Погрузила в нее стебель белой орхидеи и стала наблюдать. Постепенно цвет лепестков начал меняться. Из белых они превратились в бледно-лиловые, потом все темнели и, наконец, приобрели глубокий, насыщенный цвет.
А в это самое время Бесс с Джорджи наслаждались видом орхидей в оранжерее. Вдруг Бесс схватила кузину за руку.
— Кто-то идет! — прошептала она и сразу увидела женщину, приближающуюся к входной двери. — Надо предупредить Нэнси.
Джорджи бросилась к комнате с табличкой НЕ ВХОДИТЬ. Женщина побежала за ней.
— Туда нельзя! — закричала женщина.
Джорджи и ухом не повела. Открыв дверцу она предупредила Нэнси и Кики, которые тут же прервали свой эксперимент.
— Миссис Хендрикс, — нервно пробормотал он, быстро закрыл перед ней дверь и запер ее на ключ.
Миссис Хендрикс оттолкнула Джорджи и попыталась ворваться в комнату, но было поздно. Покраснев от злости, она закричала:
— Ну, я вам устрою!
На стене рядом с дверью было расположено маленькое красное колесико с надписью над ним: ТЕМПЕРАТУРНЫЙ КОНТРОЛЬ. Женщина повернула колесо на отметку ЗАМОРАЖИВАНИЕ.
— Это как раз для незваных гостей, — произнесла она, торжествующе улыбаясь Бесс и Джорджи. — Не вздумайте повернуть его обратно. Оно работает автоматически и через двенадцать часов вернется в изначальное положение, открыв при этом дверь, которую заперли изнутри! — Сказав это, женщина выпорхнула из теплицы. Бесс была в панике.
— Нэнси замерзнет до смерти.
Джорджи стала прыгать вокруг колеса.
— Я не верю этому чудовищу, — сказала она. — Бесс, нажми как следует на дверь. — Сама Джорджи в это время пыталась вернуть колесо в положение НОРМА, но не могла найти кнопку, которая бы разблокировала механизм. Прошло несколько минут, и вдруг Бесс нащупала около светящейся панели заветную кнопку.
Дверь открылась, и на пороге, шатаясь и дрожа от холода, появились Нэнси с Кики. Девушки рассказали, что произошло. Затворники с облегчением вздохнули.
— Благодарю за спасение бесценных орхидей, которые там находятся, — сказал Кики.
— Не говоря уже о спасении бесценных нас! — добавила Нэнси.
Бесс и Джорджи поклонились.
— А что нам делать с этой ужасной особой? — спросила Джорджи.
