Пожалуй, в этом заключалась разница между нею и Джиллом. Она считала подобное чувство неестественным и унизительным как для ревнующего, так и для ревнуемого, а Джилл воспринимал все это как нечто от него не зависящее…
Очутившись перед домом в Найтинг-Гроув, Бекки скользнула взглядом по окнам и спросила себя, а стоило ли вообще приезжать сюда.
Тем не менее, вошла и принялась бесцельно бродить по комнатам. Чувствовала себя совершенно потерянной. Стены будто давили на нее, но, с другой стороны, она словно очутилась в безвоздушном пространстве.
Все, о чем говорилось в записке неизвестного доброжелателя, подтвердилось. Никакая это не инсинуация и не провокация. Джилл действительно сошелся с прежней пассией — по иронии судьбы, в то самое время, когда Бекки отстаивала свое право на творчество и профессию.
Похоже, она все-таки добилась желаемого — во всяком случае, Джилл больше не заводил разговоров о том, что ради семьи она могла бы пожертвовать своими творческими и профессиональными интересами. Правда, при этом Бекки потеряла самого Джилла, но тут уж, как говорится, пенять не на кого — что хотела, то и получила.
Ох, верно сказано: осторожнее с желаниями, они порой сбываются…
Как ни странно, вернувшийся вечером Джилл держался абсолютно естественно, поцеловал Бекки в щеку, как будто ничего особенного не случилось. Впрочем, у него-то в самом деле все в порядке, это Бекки потерпела поражение почти на всех фронтах.
Глядя на оживленного Джилла, она спрашивала себя, почему осталась здесь, почему не собралась и не уехала, пока было время. Неужели из мазохистского желания испить чашу унижений до дна?
Однако в глубине души Бекки знала, что дела обстоят несколько иначе. Она будто погрузилась в странное сонное состояние, когда еще не спишь, но уже не бодрствуешь, реальность представляется чем-то бесплотным, как череда образов на киноэкране, а чувства будто подверглись воздействию анестезии.
За ужином Бекки лишь поковыряла вилкой в тарелке, не проглотив ни куска. Джилл что-то говорил, она отвечала механически, словно находясь на автопилоте.
В конце концов, Джилл спросил:
— Солнышко, что с тобой?
Она медленно подняла голову, но посмотрела не на него, а словно сквозь.
— Со мной? Не знаю… А что? — Даже голос ее звучал как-то тускло.
— Ты будто в воду опущенная, не заболела, случайно? — Джилл продолжал с беспокойством всматриваться в ее лицо.
Он еще спрашивает…
Бекки подавила вздох. А может, не стоит раскисать? Или хотя бы не делать этого в присутствии Джилла. Пусть не думает, что она страдает из-за его шашней на стороне. И потом, нужно ведь иметь какую-то гордость!
Эти мысли словно придали Бекки сил. Встрепенувшись, она изобразила улыбку.
— Нет-нет; милый, не волнуйся. Со мной все в порядке. И вообще, не обращай внимания — я сейчас обдумываю предстоящее участие в открытии новой картинной галереи. Кстати, не составишь мне компанию?
Джилл улыбнулся.
— Охотно, солнышко, охотно!
Сердце Бекки вздрогнуло. Джилл по-прежнему называет ее «солнышко». Может, еще не все так плохо? Что, если его общение с Пэм лишь временная блажь?
В конце концов, он и словом не обмолвился о том, что хочет разорвать со мной отношения, подумала Бекки. Значит, еще не все потеряно. Вопрос только — смогу ли я простить ему измену?
Она прислушалась к себе.
Трудно, ох трудно! Если бы она хотя бы не видела их вдвоем — Джилла и Пэм… Но они стояли там, во дворе супермаркета, вдвоем, такие веселые, счастливые…
С другой стороны, Джилл ведь как-то сумел обуздать свою ревность, скрепя сердце позволил Бекки остаться в Барнсмуре и даже словом не обмолвился о Денни. Надо отдать ему должное, тут он оказался на высоте. Хотя… его ревность воображаемая, на самом деле для нее нет никаких оснований, а вот о нем самом этого не скажешь — улики, как говорится, налицо.
Однако, несмотря на интригу с Пэм, он совсем не возражает против того, чтобы выйти со мной в свет…
И тут, будто подслушав ее мысли, Джилл произнес:
— Постой, а на какой день назначено открытие картинной галереи?
— На послезавтра, начало в два часа дня.
— Ах, какая жалость… — пробормотал Джилл. — Именно в этот день я провожу собрание среднего персонала.
Бекки вздохнула. Ну вот, а она-то размечталась… Правда, Джилл не знает, что…
— Да, забыла сказать: картинная галерея находится всего в квартале от твоего супермаркета. Ты вполне можешь побыть со мной на презентации, а потом отправиться к себе, проводить собрание.
Джилл задумался. Бекки исподтишка наблюдала за ним, пока он не произнес:
— Ничего не получится, собрание назначено на половину третьего.
Это ты сейчас придумал? — мрачно усмехнулась про себя Бекки. Все-таки не хочешь со мной идти…
— Ну и что? — спросила она, единственно из вредности. — Ты мог бы минут двадцать побыть со мной в галерее, а потом преспокойно отправиться в супермаркет.
— Как ты не понимаешь! — поморщился Джилл. — Ведь мне нужно подготовиться, обдумать, что я буду говорить персоналу, и все такое… Нет, солнышко, как-нибудь в другой раз. Единственное, что могу сделать, это отвезти тебя в галерею, но сам заходить туда не стану.
Бекки слегка пожала плечами.
— Что ж, и на том спасибо.
Уговаривать не собираюсь, мысленно добавила она.
Тем не менее, через день они вернулись к этому разговору, хотя в несколько неожиданном для Бекки ракурсе.
В середине дня, полностью одетая к выходу, сидя перед трюмо в своей спальне, Бекки подкрашивала ресницы, когда дверь отворилась, впуская Джилла.
Бекки отметила про себя тот факт, что, перешагнув порог, он остановился, не пошел дальше, как будто эта территория была для него заказана. Впрочем, Бекки не удивилась. Они с Джиллом по-прежнему продолжали спать в разных комнатах, и вечером он, скорее всего, не зашел бы сюда. Но сейчас был день, безопасное время.
Когда Бекки подумала об этом, в ее голове промелькнуло: боже правый, вот к чему все свелось! А как чудесно начиналось…
— Вижу, ты готова, — сказал Джилл.
— Почти. — Тронув помадой губы, Бекки закрыла тюбик и встала. — Осталось совсем немного.
— Что ж, тогда жду тебя внизу. Я хотел бы…
Бекки так и не узнала, чего хотел бы Джилл, потому что он вдруг застыл, глядя на нее. В его глазах было непонятное выражение.
Наконец-то ты обратил на меня внимание! — не без удовольствия подумала Бекки. Не зря я старалась.
Накануне она побывала в магазине и купила элегантное платье. Но не столько для того, чтобы отправиться в нем на открытие картинной галереи — где была представлена и ее работа, тот самый пейзаж, который она дописывала в Барнсмуре, — сколько ради Джилла. По большей части тот видел ее в джинсах и трикотажных топах, а ей хотелось блеснуть во всей красе, чтобы он понял: если захочет, она может выглядеть ничуть не хуже какой-нибудь модели.
