Жан-Поль не удивился.
— Я всегда считал его убийцей.
Я оторопел.
— Все они убийцы, — продолжил Жан-Поль. — Убийцы по роду деятельности. Бирд, Луазо, Датт. Даже вы, мой друг, — все вы убийцы, если работа того потребует.
— Он убил Марию. Или вы думаете, она всегда была такой? Вероломной, растерянной и живущей в постоянном страхе перед всеми вами?
— Нет, — сказал Жан-Поль. — При всех моих недостатках я не убийца… если только вы не имеете в виду… — он помедлил, а потом тщательно выговорил английское слово, — lady-killer, сердцеед.
Жан-Поль улыбнулся и надел темные очки.
Глава 20
В полночь я прибыл на авеню Фош.
На углу узенькой аллеи за домами стояли четыре сверкающих мотоцикла и четыре полисмена в шлемах, очках и коротких черных кожаных куртках. Они стояли неподвижно, как умеют стоять только полицейские: не настороженно, ожидая какого-нибудь происшествия, не поглядывая на часы и не переговариваясь, а просто стояли с таким видом, будто только они и имеют право здесь находиться. За полицейскими виднелся темно-зеленый «Ситроен ДС 19», принадлежащий Луазо. А еще дальше красные барьеры и прожекторы обозначали часть дороги, откуда эвакуировали все автомобили. У барьеров толпились еще полицейские. Я заметил, что это не дорожная полиция, а молодые крепкие копы с суетливыми руками, теребившими то кобуру пистолета, то ремни, то дубинки, проверяя, все ли готово.
За барьером двадцать широкоплечих мужиков работали отбойными молотками. Грохот стоял оглушительный, словно взвод автоматчиков стрелял длинными очередями. Генератор издавал ровный гул. Ближайший ко мне работник отбойного молотка приподнял инструмент и перенес на размякший на солнце участок асфальта. Он врубил молоток, и металлический кончик глубоко вонзился в асфальт, и большой кусок мостовой с шелестом отвалился в сторону, на уже разрытый участок. Человек приказал напарнику продолжать, а сам повернулся к нам, вытирая взмокший лоб синим платком. Под рабочим комбинезоном оказалась чистая рубашка с шелковым галстуком. Это был Луазо.
— Тяжелая работенка, — сказал он.
— Хотите проникнуть в подвал?
— Да, но в подвал дома Датта, — ответил мне Луазо. — Мы пробиваем ход в подвал соседнего дома, а оттуда уже проделаем лаз в подвал Датта.
— А почему бы вам просто не попросить этих людей? — ткнул я пальцем в дом, позади которого шли дорожные работы. — Почему просто не попросить их вас впустить?
— Я так не работаю. Стоит мне попросить об одолжении, я раскрою карты. Мне уже противно то, что вы в курсе. — Он снова промокнул лоб. — По правде говоря, я чертовски уверен, что завтра буду все отрицать.
Отбойные молотки снова загрохотали, и асфальтовая пыль взметнулась золотистой пыльцой в свете прожекторов, как на сказочной иллюстрации, только вот от влажной почвы пахло смертью и бактериями, как в разбомбленном городе.
— Пошли, — сказал Луазо. Мы миновали три здоровенных автобуса, набитых полицейскими. Большинство дремало, надвинув кепи на глаза. Двое уплетали хрустящие сандвичи, несколько человек курили. На нас они даже не взглянули. Полицейские расслабленно сидели, ничего не видя и ни о чем не думая, как отдыхают между боями опытные бойцы.
Луазо привел меня к четвертому автобусу с темно-синими оконными стеклами, от корпуса которого шел толстый кабель и змеей исчезал в люке. Луазо провел меня в салон мимо часового. Внутри автобуса находился ярко освещенный командный центр. Двое полицейских сидели за радиопередатчиком и телетайпом. В задней части стойку с автоматами МАТ-49 охранял полицейский в форменной фуражке, означавшей, что это офицер.
Луазо уселся за стол и достал бутылку кальвадоса и пару стаканов. Плеснув щедрую порцию, он придвинул один стакан мне. Понюхал содержимое своего, чуть отхлебнул, будто дегустируя, потом выпил залпом и обратился ко мне:
— Мы наткнулись на старую мостовую буквально под поверхностью. Городская инженерная служба не знала, что она тут есть. Это нас и затормозило, иначе мы к этому времени уже были бы в подвале, и все было бы готово для вас.
— Все было бы готово для меня? — повторил я.
— Да, — кивнул Луазо. — Я хочу, чтобы вы вошли в дом первым.
— Почему?
— По многим причинам. Вы знаете, где там что, знаете, как выглядит Датт. Вы не очень похожи на копа — особенно когда рот открываете, — и вы можете о себе позаботиться. И если что-то случится с первым туда вошедшим, то предпочтительно не с одним из моих парней.
Луазо позволил себе мрачно ухмыльнуться.
— А настоящая причина?
Луазо сделал жест раскрытой ладонью, будто ставя между нами экран или перегородку.
— Я хочу, чтобы вы сделали телефонный звонок из дома. Открытый звонок в полицию, который оператор в префектуре зарегистрирует. Естественно, мы войдем сразу за вами следом, это нужно всего лишь для составления официального протокола.
— Липового, вы хотите сказать? — хмыкнул и. — Вся затея ради составления липового протокола?
— Ну, это с какой колокольни посмотреть, — ответил Луазо.
— С моей колокольни мне как-то не очень хочется огорчать префектуру. В том же здании находится Служба общей информации, а у них есть досье на нас, иностранцев. Стоит мне позвонить в полицию, и это тут же окажется в моем досье, и когда я в следующий раз приду за видом на жительство, они захотят депортировать меня за аморальное поведение и бог знает за что еще. И я больше никогда не получу разрешения на проживание.
— А вы делайте так, как все иностранцы делают, — порекомендовал Луазо. — Берите билет второго класса туда и обратно до Брюсселя каждые девять дней. Тут есть чужестранцы, которые живут во Франции лет двадцать и по-прежнему так делают, вместо того чтобы убивать пять часов в префектуре ради получения вида на жительство.
Он поднял руку, будто прикрывая глаза от солнца.
— Очень смешно, — сказал я.
— Не переживайте, — ухмыльнулся Луазо. — Я не могу допустить, чтобы вы поведали всей префектуре, что Сюрте наняла вас на работу. Просто окажите мне услугу, и я позабочусь о том, чтобы у вас не было никаких проблем с префектурой.
— Премного благодарен, — сказал я. — А вдруг кто-то будет поджидать меня по ту сторону лаза? Что, если один из сторожевых псов Датта вцепится мне в глотку? Тогда что?
Луазо с деланным ужасом изобразил, что у него перехватило дыхание. Выдержав паузу, он произнес:
— Ну, тогда вас порвут на кусочки.
И рассмеялся, резко опустив ладонь, как нож гильотины.
— Что вы рассчитываете там найти? — поинтересовался я. — У вас тут десятки копов, свет, грохот. Думаете там, в доме, не встревожились?
