Потеряли те, кто не обладает нужным состоянием здоровья или нужными чертами характера. Компьютерная революция беспощадно отбраковала тех, кто «боится» вибрации, у кого идиосинкразия к излучению. Кто не может часами сидеть перед дисплеем, подчинять себя темпу работы с машиной, алгоритмизировать собственное поведение. Так в культуре книгочеев отбраковывались те, кто не внимателен, не усидчив, не переносит кропотливой работы.
Еще больше потерял тот, кто не может устоять перед соблазнами – часами играть в игрушки, никак не использовать открывшиеся возможности, становится простым потребителем машины…
Не стоит закрывать глаза: для некоторых людей компьютер действительно опасен. Часть приобщившихся к компьютерной культуре начинает жить не более сложно, а более примитивно. Сбывается то, о чем говорят враги компьютера в своих классических «обвинениях»:
• сознание его упрощается, следуя за элементарными реакциями машины; примитивизируется и эмоциональная жизнь;
• в клинических случаях человек духовно убегает в «виртуальную реальность», теряет интерес к явлениям окружающего мира.
Две компьютерные культуры
Как и все информационные революции, компьютерная революция создала возможности и для усложнения, и для упрощения жизни. Кому чего хочется, кто на что оказывается способен.
С помощью компьютера одни начали жить сложнее и полнее, чем раньше. Другие же – проще, примитивнее.
Первые, получив новые технические возможности, использовали их для самореализации – то есть для усложнения своей жизни. Они не позволяли технике (будь то глиняная табличка и тростниковая палочка или будь то ЭВМ) определять свою духовную жизнь. Они применяли новое для организации и для развития своей духовной жизни.
Сегодня возможностей для «классического» образования и самообразования становится намного больше, чем раньше. И читать книги ведь никто не мешает, а уже начался процесс перенесения на электронные носители информации тех сведений и текстов, которые кажутся наиболее ценными. Пока «оцифровано» всего 10 % текстов Библиотеки конгресса, 5 % Российской национальной библиотеки… но ведь процесс только начался.
Создаются мощные программы, хранящие тексты на латыни и греческом, произведения, вошедшие в золотой фонд культуры: Ibycus, Linguae Graecae, Pandora. Эти программы, как и компьютерные энциклопедии, компьютерные учебники, доступны в той же степени, что и Hanter, Doom, Supra или любая другая игрушка. Но чтобы пользоваться этими программами, нужно, во-первых, иметь это желание. Желание не рассказывать окружающим о любви к культуре, а желание реально «брать и делать»
Во-вторых, приходится много знать и уметь. Кроме хорошего владения машиной нужно еще и знание языков, владение культурной информацией, знание и понимание множества увлекательных, но сложных вещей. Короче – нужно долго учиться. На этом пути можно добиться большего, чем добивался прадед и прапрадед за те же промежутки времени. Но не даром.
Другие же склонны использовать компьютер как раз для упрощения своей внутренней жизни. Большие технические возможности можно ведь использовать и так – перекладывать на машину право выбора, ответственность за собственные поступки. Пусть машина как бы думает и чувствует. Техника дает возможность самому ее владельцу меньше думать, переживать, чувствовать, работать – и притом в сопровождении приятного чувства комфорта.
Кроме того, машина развлекает, уводит из реального мира. И если человек не очень уверенно чувствует себя в этом самом «реальном» – естественно, велик соблазн «уйти» в выдуманный, виртуальный, но зато ласкающий мир, создаваемый машиной.
Правда, это не ново… Точно так же разделялось любое общество после каждой из информационных революций.
Книгопечатание породило ученых строителей империй, но породило и скучающих девиц с томиками модных романисток. Да и сегодня самые тиражные издания – творения Дашковой, Воронцовой и прочий печатный навоз.
Так было и при советской власти. Классику тогда пытались «внедрить в массы», но массы упорно не желали классику читать. Вот детективы, романы из «Библиотеки приключений», кустарные переводы той же «Анжелики», космобоевиков Желязного и прочей макулатуры – вот это на каждой книжной толкучке расходилось по цене, в десятки раз превышавшей стоимость Толстого или Чехова. Массы востребовали именно это – и рынок действовал в соответствии с законом спроса и предложения.
Глава 4. В мире, где расширяется сознание
Широк русский человек… Надо бы сузить.
Ф. М. Достоевский
Пространство
Древний человек жил в пространстве с жестко заданными границами, с однородным климатом и похожими природными условиями.
Карта мира по Геродоту: огромная Греция, в несколько раз больше Малой Азии. А большей части земного шара на этой карте вообще нет – о ней греки ничего решительно не знают.
Римлянин живет уже в громадной, везде разной империи, населенной множеством людей. Он уже знает, что Земля – шар. Не случайно ведь она круглая – «держава», символ власти римских императоров. В руке они держат не что иное, как матушку-Землю, наше космическое тело.
Но и в Римское время большая часть этого космического тела совершенно неизвестна для римлян.
После Великих Географических открытий, к XVII веку, земной шар изучен… Почти весь. Европеец теперь живет на колоссальном шаре, который везде разный. Приходится держать в голове эту громадность и это разнообразие.
А тут еще система Коперника – что не Солнце вращается вокруг Земли, а вовсе даже Земля вокруг Солнца. Лишили нас счастья быть в центре Вселенной, да еще заставили думать – а никак там, в космосе, могу быть еще какие-то миры? Вроде Земли?
К XX веку мир окончательно изучен, даже полюса и внутренние области Африки и Азии. Еще больше возможностей. Еще больше информации. Еще больше разнообразия.
