Я посыпаюсь на земле, в лесу. Деревья вокруг не старые, но высокие и тонкие. Серебристые березы.
– Франция, – говорит Габриэль. – Вердон. – Судя по голосу, он счастлив.
– Твое любимое место, – говорю я.
Мы не двигаемся. Мне нравится просто лежать в этом необычном месте и любоваться на деревья.
– Покажи мне Уэльс, – просит он. – Твое любимое место.
Я готов сказать, что это слишком опасно, как вдруг понимаю, что могу это сделать. Я хочу показать ему место, которое люблю. Я хочу вернуться туда. Я встаю, Габриэль вместе со мной, я крепко держу его за руку. Перед нами склон холма, и я спрашиваю:
– Куда идти?
– В ущелье, – говорит Габриэль.
Я не знаю дороги в Уэльс и озираюсь, думая про себя, не засели ли где-нибудь поблизости Охотники.
– Ты видишь Охотников? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает он.
– Ты знаешь дорогу в Уэльс?
– Нет. Покажи мне ее.
Но я не знаю, куда идти: склон так крут, что по нему не спуститься, а вокруг все заросло деревьями и кустарником.
Я стою и смотрю вперед. Уэльс на севере, но до него сотни миль. Конечно, можно пойти пешком. Охотников поблизости нет, остальное нам не помеха. Надо только выбрать направление и идти. Но я все стою и стою. У меня странное чувство. Я даже не знал, что могу испытать такое. Мне вдруг ужасно хочется в клетку, туда, где не надо было принимать никаких решений. Но я убежал из клетки. И едва я об этом вспоминаю, едва я понимаю, что свободен и могу идти, куда захочу, во мне взыгрывает звериный адреналин, и сразу понимаю, что надо делать.
Бежать.
Я крепко держу Габриэля за руку и бегу быстро, через лес и вниз по склону холма. Мы разгоняемся все сильнее, впереди маячит только край ущелья. Я набираю скорость, все сильнее отталкиваясь ногами от земли, все крепче сжимая руку Габриэля, и вдруг вижу, какое ущелье широкое и глубокое. И вдруг я слышу его, свое другое «я», оно рычит у меня в голове, но не от страха или ужаса, а как будто хочет сказать мне «Да!». И я бегу все быстрее и быстрее, отталкиваюсь от края пропасти, прыгаю и лечу вперед. Каким-то чудом я нахожу в воздухе проход и попадаю точно в него, меня засасывает внутрь, и я лечу, не отпуская руки Габриэля и чувствуя, как рычит мой зверь. Так мы все вместе летим по темному извилистому тоннелю, и он выбрасывает нас навстречу свету, который ударяет больно, как поднявшаяся на дыбы земля.
Мы лежим на склоне горы, и все вокруг – запах, воздух, влажность и свет – говорит мне, что я в Уэльсе, что я вернулся. Склон порос травой, из нее кое-где торчат камни, а справа от нас ручеек, звеня, протачивает себе путь вниз. Габриэль по-прежнему держит меня за руку, и, опустив глаза, я вижу, что наши запястья соединены широким кожаным ремнем, и пика тоже здесь.
Мы подходим к ручью и пьем. Вода холодная, прозрачная и чистая. Я дома. Зверь во мне тоже это знает. И я, кажется, знаю, что делать.
Я берусь за пику и втыкаю ее в землю рядом с собой. Ничего не происходит. Зверь внутри меня жалобно воет, и я знаю, что он прав. Насчет земли я не ошибся, но сделал все не так. Тогда я крепко сжимаю руку Габриэля, смотрю ему в глаза и притягиваю к себе. Нас разделяют наши соединенные ладони, пика, торчащая из них, упирается нам в грудь, прямо над сердцем каждого из нас. И я говорю ему:
– Это путь назад. – Затем я отталкиваю Габриэля, а сам падаю вперед так, что пика втыкается мне в грудь, пронзает сердце – мое и звериное – входя другим концом в землю. Земля, моя кровь и мой дух – все соединяется. Земля принимает меня, и в то же время пика возвращается мне в ладонь, и между мной и землей оказывается ладонь Габриэля, которую я продолжаю крепко сжимать в своей.
Я открываю глаза и вижу Габриэля, он смотрит на меня. У него глаза Черного Колдуна. Темно-карие, с золотыми и шоколадными крапинками, которые то опадают и гаснут, то вспыхивают вновь.
Часть третья
В пути
Покажи Обаму
Габриэль – новый Габриэль – сначала принимает душ. Мы уже вернулись в его комнату. Я заживил ладонь, но на обеих сторонах остались маленькие круглые шрамы – еще одно добавление к моей коллекции. На заживление ушло несколько секунд. Ладонь Габриэля тоже заживилась. Я смотрел. Ему, правда, понадобилось минут двадцать, но на теле фейна такая рана заживала бы несколько недель. Он все время улыбался. Наверное, от целительной щекотки и от радости, что снова стал наконец самим собой.
Он еще не совсем твердо держится на ногах, но говорит, что главное сначала помыться, поесть можно и потом. От голода и бессонницы я тоже сам не свой, но для меня сейчас важнее душа и важнее еды быть рядом с Габриэлем. Так он доволен, так уверен в себе. Такой настоящий Габриэлевый Габриэль.
В спальню входит Ван.
– Молодец, Натан. Ты будешь рад услышать, что мы покидаем эти места как можно скорее. На завтра в Барселоне назначена встреча альянса, я должна там быть. Так что после завтрака отправляемся.
Дверь в соседнюю комнату приотворяется, за ней стоит Габриэль, его частично видно в щель – голая грудь, полотенце вокруг бедер, влажные волосы, широкая улыбка и глаза цвета обжаренных кофейных зерен с золотыми искорками, которые лениво плавают в зрачках.
– У меня такое чувство, что вы двое обсуждаете тут не меню предстоящего завтрака, – говорит он.
– Натан тебе расскажет, – отвечает Ван. – Мы скоро уезжаем, но сначала поедим и немного отпразднуем – такое снадобье срабатывает не каждый день. – И она выходит из комнаты.
– Ну и шутки у нее, – говорю я, поворачиваясь к Габриэлю.
– Ага, – соглашается он и распахивает дверь. – Ну, и каково твое мнение?
– О новом тебе?
Он кивает.
– Оригинальная версия. – Он раскидывает руки в стороны и медленно делает полный оборот вокруг своей оси, давая мне разглядеть его хорошенько.
– Знаешь, ты удивительно похож… на себя-фейна. Только ухмыляешься так широко, что того гляди морда треснет.
Но он улыбается еще шире.
– А вот глаза у тебя изменились, и сильно. И еще… Повернись-ка. – Я пристально смотрю на него, пытаясь понять, в чем дело, но не могу. – Наверное, просто теперь ты двигаешься как Черный Колдун, больше я ничего сказать не могу. – Сейчас он вообще не движется, но изменилось что-то в его манере держать себя. – В своей коже тебе удобнее, вот ты и чувствуешь себя свободно. – Я пожимаю плечами. – Хотя, может быть, и нет. На тебя поглядеть, так тебе везде удобно.
Сдерживая улыбку, он поворачивается ко мне.
– Спасибо. Услышать от тебя такое – настоящий комплимент.
– Я тебе не комплименты говорю. Просто пытаюсь описать, какой ты.
– А я пытаюсь тебе сказать… – замешкавшись, он внезапно краснеет, – что тебе очень удобно в своем теле.
