В окне гостиной Сониного дома метался свет. Влад выключил фонарик, и дальше они передвигались на ощупь, поминутно рискуя споткнуться в траве и рухнуть.
– Смотри, снова темно. – Влад придержал Соню за руку. – Ушли?
– Вот видишь, что вышло! – Она рассерженно шипит в темноте. – Если бы я не ждала тебя, то застала бы их прямо там, а теперь ничего не докажу.
– Да погоди ты. – Влад осторожно подошел к дому и прислушался. – Похоже, никого. Но кто-то был определенно.
– Кто-то… – Соня злилась. – Дарик с Козявкой дурака валяли. Небось снова натыкали мне камер и прочего. Вот же вцепились…
– Тогда идем искать. – Влад снова включил фонарик и двинулся вдоль стены к входной двери. – Створка открыта. Соня, ты что, не заперла дом?
– Заперла.
– Тогда откуда у них ключ? – Влад вошел в дом и щелкнул выключателем. – Ух ты…
Гостиная выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Вывороченные шкафы, сброшенные с полок книги, разбросанные диванные подушки. Соня охнула и побежала в спальню, там тоже царил разгром.
– Дом обыскивали. – Влад озадаченно смотрел по сторонам. – Если это Дариуш и Татьяна, то они совсем с катушек съехали. Но сдается мне, здесь поработал кто-то другой.
Соня беспомощно опустилась на стул.
Когда после смерти деда она получила этот дом в свое безраздельное владение, он стал ее убежищем, ее крепостью. Тяжелые воспоминания не тяготили ее, у нее было счастливое свойство оставлять прошлое в прошлом. Соня знала, каким монстром может быть память, и как этот монстр способен превратить жизнь в ад, она рано научилась отключать воспоминания, запихивать их в пыльные сумерки на краешке сознания и никогда туда не заходить. Дверь в этот чулан всегда закрыта, и Соня не собирается менять сложившийся порядок. И хотя не все воспоминания удается отключить надолго, и с этим домом их тоже связано порядочно, но свою дачу Соня любит. Она почти ничего не поменяла в обстановке, кроме своей спальни, просто вынесла на чердак вещи, которые ей не принадлежали, и убрала все фотографии. Ни к чему ей в доме фото людей, которых она никогда не знала и не любила и которые знать не хотели ее.
Она без всякого сожаления избавилась от всех колб и трубок в небольшом строении за домом, служившем деду домашней лабораторией. Оборудование забрали люди из института, как и записи профессора, но оставили много стеклянных емкостей, и Соня безжалостно выбросила все это, превратив домик в склад садового инвентаря.
Но больше она ничего не меняла. В том числе и замки.
– Соня, у кого-то есть ключи от твоего дома. – Влад с сожалением смотрит на разгромленную гостиную. – Как в тот вечер Дариуш и Татьяна попали сюда?
– Я не знаю. – Соня растерянно смотрит на Влада. – Я об этом не подумала.
«Ну, конечно. – Он мысленно ухмыльнулся. – В мире эльфов не думают о том, у кого может быть ключ от допотопных дверных замков, которые, кстати, можно открыть примитивной отмычкой».
– Думаю, Козявка и Дариуш замок взломали. – Влад поднял с пола диванную подушку. – А вот сегодняшний гость воспользовался ключом, потому что замок не заперт, а он не захлопывается сам. Нет, Соня, здесь был кто-то другой, он нас услышал и сбежал, не заперев дверь, и я в толк не возьму, кто это мог быть, но факт пребывания в доме не собирались скрывать. Посмотри, что пропало.
– Владик, вот как ты это себе представляешь? – Соня прикидывает, сколько времени ей понадобится на уборку, по всему выходит, что порядочно. – Что в этом бардаке можно понять? Тем более что ничего ценного у меня тут не хранилось – ну, какие-то шмотки, на полках книги, разная мелочовка в ящиках – типа помады и заколок для волос, и все. Ни драгоценностей, ни денег здесь нет.
– Соня, я не думаю, что в дом проник вор. – Влад берется за телефон. – Позвоню охране, пусть зафиксируют этот погром, потом посмотрим записи с камер наблюдения, может, выявим чужака. Хотя я не думаю, что здесь был чужой.
Соня и сама понимает, что в доме копался кто-то, кого они знают. Но что искали? Это все связано со смертью Лизы, она уверена. Почему-то эта старая история всплыла именно сейчас. И то, что осталось от Лизы, тоже нашли именно сейчас, и где? В ее собственном озере! В тысячу раз исследованном водолазами водоеме.
– У меня есть вопросы. – Влад принимается собирать книги и ставить их обратно на полки. – Вот этот бал, затеянный Дариушем. Эти надписи на бутафорских надгробиях. Мне кажется, что это как-то связано – и он, и Татьяна, они оба либо что-то знали с самого начала, либо что-то заподозрили позже, но вся их деятельность, скорее всего, была направлена на одно – чтобы убийца себя проявил. Возможно, они хотят его шантажировать, но я больше склоняюсь к мысли, что они собираются пошутить над ним – в этом их духе. И я…
Соня вдруг сорвалась с места и побежала в спальню, там загремела ящиками стола.
– Соня, что такое?
– Альбом. – Она стоит в дверях спальни и смотрит на Влада круглыми от удивления глазами. – Я нигде его не вижу.
– Какой альбом?
– Владик, накануне бала ты притащил мне ваш старый альбом с фотографиями, снятыми в тот день, когда пропала Лиза. Помнишь? Ты еще хотел знать, когда и где это было снято. Мы в беседке у озера его смотрели.
– Помню.
– Мы его там оставили, а перед балом я пошла и забрала его. – Соня взволнованно сжала руки. – И он лежал вот здесь на столешнице, а после визита Козявки и Дарика я спрятала его в ящик стола, потому что мне показалось, что они его смотрели. И я думаю, что права, они его все-таки смотрели и, возможно, взяли кое-что.
– Там не было ничего такого. – Влад озадаченно взглянул на Соню. – Обычные фото – соседи, дети, ничего интересного.
– Это с нашей точки зрения. – Соня покачала головой. – Если они что-то знают, то можно предположить, что какая-то из тех фотографий могла подтвердить их подозрения. Козявка всегда была очень наблюдательной и любила узнавать о людях… ну, всякое. То, чем не гордишься. А потом ходить вокруг, с ухмылкой намекать, бросать фразы, понятные только ей и ее жертве. Она специально выискивала информацию обо всех, но больше всего отчего-то доставалось именно мне. Уж не знаю, почему я удостоилась такого пристрастного внимания.
– И она находила?
– Как ей казалось. – Соня ухмыльнулась. – Тут ведь всегда дело не в самой информации, а в том, как я к ней отношусь, а мне обычно было по фигу – на фоне моих неприятностей с матерью и Лизой. И Танька злилась, что мне наплевать, и снова искала. Однажды я даже заметила ее с биноклем на дереве на соседнем участке. В чем она хотела меня уличить, я не знаю, но мне и тогда это казалось нездоровым. Я уверена, что пока Дарик устанавливал камеры, она просмотрела фотографии в альбоме.
– Что же могло быть такого в том альбоме, что сюда ради него вломились? – Влад поставил на полку последнюю книгу. – Давай подушки на диван уложим и вообще приберемся. Если мать проснется и хватится нас, она немедленно прибежит сюда, а если увидит все это, не миновать нам такого пристрастного расследования, что никакой Козявке и не снилось. Вот черт, теперь мы не узнаем, что было в том альбоме.
