Мая на нее не сердилась и на Лекса не обижалась. Она винила саму себя, хотя было слишком поздно. Теперь в Девичьей Купальне Мия будет говорить о нем не переставая — будто бы Мая не знала, какой он ласковый, добрый, красивый, сильный… Мая, которая заметила Лекса раньше сестры и целых пять лет ночей не спала, думая о нем!
Ей захотелось сменить тему разговора, и она весело воскликнула:
— Когда Мано вернется, мы его не узнаем!
— Ты права, — проговорила погруженная в сладостные мечты Мия.
Они завернулись в небесно-голубые полотенца и побежали домой. В тот день заметно похолодало, ведь наступил октябрь. Сестры дрожали в мокрых полотенцах. В очаге большой комнаты со сводчатым потолком уже развели огонь. Они радостно бросились к нему и замерли, пораженные.
Несмотря на ранний час, никто не спал. Родители и братья стояли неподвижно, будто персонажи живых картин.
Мама держала кипящий чайник. Позади нее прислонились к стене братья. Отец встал у окна, и его высокая фигура против света казалась черной. У огня грелся еще кто-то, завернутый в одеяло. Он держал в руках чашку с горячим питьем, и пар застилал его лицо.
— Это я, Мано.
Девушки сперва отшатнулись. Под низкими сводами повисла тишина. Мия первая приблизилась к брату.
— Мано, неужели…
— Я виноват, простите меня…
На столике возле окна лежал большой альбом, куда госпожа Ассельдор бережно подклеивала все письма сына. На обложке было написано: «Мано на Вершине». Словно заглавие романа.
Перед ними сидел автор, собственной персоной, без прикрас, — зябко кутаясь в одеяло, жалкий и оборванный. Все остальное оказалось выдумкой. Как многие авторы, которые в жизни оказываются довольно скучными, он не имел ничего общего со своим блистательным героем.
Отец сказал:
— Мано нас обманывал. Все эти годы он был жертвой собственных заблуждений и вводил в заблуждение свою семью. Не принял ни одного верного решения. Точнее, одно все-таки принял: вернулся домой. Его возвращение не искупит прошлого, но многое изменит к лучшему.
Мано поставил чашку на пол и оперся подбородком на сложенные руки. Это правда. Главное — он вернулся. Все постепенно уладится. Однако отец продолжал говорить, по-прежнему звучно и веско:
— Я считаю, что Мано, когда окрепнет, должен снова от нас уйти.
Все были поражены и с недоумением посмотрели на главу семьи.
— Я хочу, чтобы Мано осуществил свою мечту. Здесь он ее не осуществит.
— Папа, мне и здесь хорошо… — проскулил Мано.
— Нет. В тебе сейчас говорит страх. Снова страх…
Господин Ассельдор схватил альбом и швырнул его в огонь, затем попытался обуздать свой гнев. Пламя взметнулось ввысь, и сестры наконец заметили Тоби. Он сидел в самом темном углу, возле хлебного ларя.
— Тоби! — воскликнула Мая. — Какими судьбами?
— Это он привел Мано домой, — проговорила госпожа Ассельдор.
И опять послышался голос господина Ассельдора:
— Тоби и Мано сейчас в бегах. За ними гонятся. Нужно их спрятать. Мано уйдет, когда опасность минует.
— Спрячьте вашего сына, — настаивал Тоби. — Я справлюсь. Двум беглецам нельзя оставаться в Сельдоре. Из-за этого может пострадать вся семья.
— Мы не бросим Тоби в беде! — возмутилась Мая.
Мия не могла вымолвить ни слова. Она смотрела на Мано. Затем переводила взгляд на пляшущее пламя в очаге. Вот к чему приводят мечты! Все надежды ее любимого рухнули в один миг.
Заговорил Мило, старший из сыновей:
— Во всяком случае, Тоби нам никогда не лгал.
Повисло тягостное молчание, его нарушил Тоби:
— Ваш брат дезертировал из армии Джо Мича. Его казнят, если найдут. Это я вынудил его покинуть пост. Прошу вас, спасите Мано!
Некоторое время ему никто не отвечал. В конце концов господин Ассельдор спросил:
— Видишь ту квадратную плиту в очаге позади пламени? За ней находится крошечное помещение с вентиляцией. Там можно спрятать лишь одного. Искать вас будут долго, вдвоем в такой тесноте вы не продержитесь.
— Спрячьте Тоби, — сдавленно пробормотал Мано.
— Нет, — возразил тот. — Я где-нибудь переночую и пойду к себе домой, в Онессу.
Мило вышел на середину комнаты.
— Я провожу тебя к Ольмекам. Они живут в часе ходьбы от нас. Проведешь у них сутки. Никому и в голову не придет искать тебя на мельнице.
Мия вздрогнула, услышав об Ольмеках. Господин Ассельдор задумчиво покачал головой.
— Не уверен, стоит ли посвящать Ольмеков в нашу тайну… Я хорошо к ним отношусь, и всё же…
— Папа, — перебил его Мило, — если за Тоби и Мано гонятся, охотники нагрянут к нам сегодня. Нужно поторопиться. У Ольмеков просторный подвал, подпол, где они хранят муку. Там Тоби и переночует.
Тоби поднялся.
— Решено, иду на мельницу. С Ольмеками я знаком шапочно, но если вы им доверяете… Спасибо, Мило, но я отправлюсь туда один. Не хочу сообщать им о том, что Мано вернулся.
Мия со вздохом облегчения опустилась на стул. Тоби не расскажет о Мано Лексу. Она сама поговорит с ним чуть позже.
Мая завернула в кусок полотна хлеб, куски саранчи и другую еду. Тоби перекинул узел через плечо, обнял всех Ассельдоров по очереди. Прощаясь с Мано, шепнул ему на ухо:
— Помни о своем обещании.
И пожал другу руку. Затем вышел во двор.
Ассельдоры столпились у окна. Они видели, как Тоби бодро зашагал по тропинке, а затем исчез за выступом коры.
Мано поклялся Тоби, прижавшись лбом ко лбу, как принято на Дереве. Это произошло вскоре после отчаянного прыжка Мано с паутины в пустоту. Тоби, раскачавшись на тросе, подхватил его в последний момент. Держась за шелковистый канат, они стали спускаться один за другим. Через несколько минут Мано сказал:
— Трос кончается.
— Отлично! — отозвался Тоби. — Спрыгивай на ветку.
— Но…
— Прыгай быстрей!
— Под нами нет ветки…
Трос оказался слишком коротким. Ветка была далеко-далеко внизу. Что делать? Если спрыгнешь — разобьешься вдребезги. Поднимешься обратно — столкнешься со здоровенным пауком.
Время шло. Они висели на канате, и силы у них иссякали. Тоби первым нарушил молчание.
— Когда опасность так велика, следует обменяться клятвами. Надежды выжить почти нет, подумаем о самом важном…
