Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
После еще нескольких оскорблений, в основном по поводу ее ведения хозяйства и воспитания ребенка – например, если она не научит Дилана подбирать свои игрушки сейчас, он никогда не научится и избалуется, как она в детстве, – сенатор ушел. Почему их разговоры всегда оставляли ее вымотанной и эмоционально истерзанной?
– Ого. – Колин вышел из спальни в одних вчерашних брюках. – Он всегда с тобой так разговаривает? Так снисходительно? Как с ребенком?
– На публике он говорит не так, да?
– Почему ты его не пошлешь подальше?
– Как я уже говорила, я ему принадлежу.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве рабство не уничтожено при Линкольне? 1864 год, кажется.
– 1865-й. Но он сенатор. Правила к нему не относятся.
– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала, – сказал Колин. – Тебе это нужно.
– Что?
Он рассказал, и Ровена не удержалась от смеха.
– Господи, зачем мне это делать?
– Потому что всем иногда нужен мятеж. И потому что будет весело. И потому, – с ухмылкой добавил он, – что сенатор меня бесит, и я хочу, чтобы он подергался.
– Не думаешь, что это как-то по-детски?
– Нет ничего дурного в том, чтобы время от времени вести себя по-детски.
Ровена не могла отрицать, что это будет весело, и то, что отец вскипит, было несомненным бонусом.
– Ладно, – согласилась она.
✻✻✻
Вечером в субботу, в восемь тридцать, Ровена стояла перед зеркалом, изучая свое отражение. Драматический макияж, кроваво-красные ногти, высокая прическа, получившаяся с пятнадцатой попытки, и, наконец, черное креповое платье в пол с рукавами-накидкой, которое никогда не выходило из моды, – и все еще налезало с помощью утягивающего белья.
Вместе с накрашенными ногтями и высокими каблуками – которые уже отчаянно жали, – общий эффект получался весьма неплохим. После питательной маски волосы заблестели, а тональный крем, на котором настояла Триша, придавал ее лицу магическое свечение. И к тому же совершенно прятал веснушки.
В целом она выглядела чертовски сексуально, по крайней мере в собственных глазах. Трудно представить, что, когда она в последний раз надевала это платье или вообще наряжалась, Дилана не было даже в проекте. Поразительно, как все изменилось. Как она изменилась.
Ровена нанесла последний мазок блестящей красной помады, сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, схватила сумочку и вышла из комнаты. По ступенькам пришлось спускаться осторожно: она много лет не надевала каблуки и не хотела ознаменовать свое возвращение в светское общество падением со ступенек. По дороге она поискала взглядом Колина, но не увидела.
– Ровена! – воскликнул кто-то, когда она ступила на мраморный пол фойе, и, оглянувшись, она увидела старого друга отца.
– Конгрессмен Ричардс, здравствуйте, – сказала она, подставляя щеку для поцелуя. – Как приятно вас видеть.
– Ты великолепно выглядишь. Цветешь под калифорнийским солнцем.
– Наверное.
– Твой отец сказал, что ты плохо себя чувствуешь.
– Мне намного лучше.
– Помнишь мою жену, Кэрол? – сказал он, подзывая жену жестом.
– Конечно, – ответила она, обмениваясь с Кэрол воздушными поцелуями; она никогда особенно не любила эту женщину. – Как я рада вас видеть.
– Ровена, ты выглядишь сногсшибательно! – ответила та. – А как твой милый сын? Он, наверное, уже совсем большой!
Ладно, может, она не такая плохая.
– Он замечательный, спасибо, что спросили. Ему два с половиной.
– Они так быстро растут.
– Слишком быстро.
– Помнишь мою подругу Сюзи? – Кэрол подхватил Ровену под локоть, представляя.
Следующие пятнадцать минут ее передавали от одного человека к другому. Многих она знала; другие недавно появились в близком кругу сенатора. И, как ни странно, все как будто были искренне ей рады. Никто не шептался и не хихикал у нее за спиной. Казалось, что она… на своем месте. Не было только единственного человека, которого она действительно хотела видеть.
– Привет, красавица, – негромко сказал кто-то у нее за спиной, и сердце забилось так отчаянно, что дыхание перехватило.
Она обернулась к Колину, все ее силы уходили на то, чтобы не броситься ему на шею. В подогнанном по фигуре смокинге, с приглаженными волосами и чисто выбритым лицом, он выглядел как положено графу.
– Мистер Миддлбери. – Она вежливо кивнула и подала руку. – Вы выглядите очень хорошо.
Колин не пожал ей руку, а поцеловал и мягко сказал:
– А вы выглядите потрясающе.
Внезапно температура в комнате упала, словно призрак из прошлого Ровены прошел мимо, и она немедленно поняла, что приближается ее отец. Набрав воздуха в грудь, она подумала: «Сейчас начнется».
– Ровена, милая, зачем ты спустилась?
Голос у него звучал ласково, но когда Ровена обернулась, то прочитала в его глазах: «Какого черта ты делаешь?»
– Привет, папа, – сказала она таким же сахарным тоном, каким разговаривал с ней отец, искренне надеясь, что он не заметит нервной дрожи. По крайней мере, при всех этих людях он не смел ее отчитывать. Хотя потом ей достанется. – Я просто очень не хотела опять пропускать твою вечеринку.
Она постаралась не морщиться, когда отец поцеловал ее в щеку. Его ладонь обхватила ее предплечье, и пальцы впились в безмолвном предупреждении.
– Ровена, солнышко, тебе стоит вернуться в постель.
– Я прекрасно себя чувствую, – сказала она, осторожно высвобождая руку и не переставая улыбаться. – Думаю, у меня просто болела голова.
– Я как раз говорил вашей дочери, как хорошо она сегодня выглядит, – сказал Колин, и Ровена бросила ему неприязненный взгляд, играя роль.
– А в другие дни я выгляжу как тролль?
– Ровена, – одернул ее сенатор.
Но Колин только рассмеялся:
– Все в порядке, сенатор. Это просто игра. Я делаю ей комплименты, а она отвечает резкостями. Меня это развлекает.
Ровена ответила взглядом, который выражал, что ее-то это совершенно не развлекает.
– Вы позволите пригласить вас на танец, Ровена? – попросил Колин, и прежде, чем она успела открыть рот, сенатор сказал:
– Она с радостью потанцует с вами.
Он сказал это только по одной-единственной причине – потому что знал, что ей не хочется. Или так думал. Это был очередной способ поставить ее на место, показать, кто здесь главный.
Колин протянул руку и широко, высокомерно улыбнулся. Ровена неохотно приняла жест, хотя на самом деле она жаждала прикоснуться к нему, почувствовать на себе его руки. Она целый день этого ждала. Колин вывел ее в центр зала. Она старалась казаться напряженной, когда он притянул ее к себе, но в глубине души хотела растаять, прижаться, обвить его шею руками, притянуть голову вниз и поцеловать.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
