— Ты похож на Бармалея!
— Я и есть Бармалей, — говорю.
— Нет, правда, почему у тебя борода, ведь ты не старик?
Девчонка легла рядом, поставила один кулак на другой и положила на них подбородок. Я сказал, что целый месяц путешествовал, плавал по разным речкам и ещё не успел побриться.
— А у меня есть вот что! — Алёнка разжала ладонь, и я увидел ракушку.
— Красивая, — сказал я.
— Мокрая ещё красивей… Меня зовут Алёнка, а тебя как?
— Дядя Лёша.
— Дядя Лёша Бармалей, — засмеялась Алёнка и, кивнув в сторону шелковицы, зашептала: — Там лежит дохлый краб, пойдём покажу.
Она показала мне краба, потом спросила:
— Дядь Лёш, почему ты не купишь машину, если любишь путешествовать?
— У меня нет денег на машину.
Алёнка побежала домой и скоро вернулась снова.
— Вот, на! — Она протянула мне множество каких-то бумажек, на них были нарисованы палочки и много ноликов. — Теперь ты сможешь купить какую хочешь машину.
— Ого! Здесь целый миллион! Я не буду их сразу тратить, и мне хватит на всю жизнь.
— Трать! Я ещё нарисую.
Вечером мы с Алёнкой встретились снова и прямо на пляже строили дворец из кила — местной глины. Алёнка подносила мягкие сырые куски кила, а я лепил разные башни и шпили. Потом Алёнка притащила цветные голыши и украсила ими наше сооружение. Красивый дворец получился, даже некоторые взрослые подходили смотреть. А на другое утро на пляже ещё издали замечаю плачущую Алёнку. Подошёл, а наш дворец разрушен. Наверное, какой-то подвыпивший романтик присел помечтать и, задремав, свалился на башни. А может быть, на наш дворец наткнулась одна из старушек, шастающих ночами по пляжу. Они, эти старушки, даже переворачивают лежаки в поисках забытых вещёй, а тут дворец! Подумали, тайник, и решили поживиться!
Я обнял Алёнку за плечи:
— Ничего, мы сейчас с тобой искупаемся и построим такой дворец, что все ахнут. Вылепим огромные башни, и толстые стены, и каналы, и висячие мосты, и много разных зверей… А потом зайдём к твоему дедушке, полопаем винограда и послушаем его рассказы…
Однажды мы пошли купаться — Алёнка, Генка и я. За нами увязался и Курортник. Мы шли босиком по набережной, по раскалённому, как сковорода, асфальту. На парапете пищали чайки, выпрашивали хлеб у прохожих. Мы купались на волнорезе, где обычно ловили бычков. Генка прыгал в воду «ласточкой», Алёнка — «солдатиком», я — «лягушкой», а Курортник входил боком — побаивался волн. Накупавшись, мы обсохли на камнях и полезли в горы за шелковицей.
Уплетая тёмно-красные ягоды, мы и не заметили, как наступил вечер. Спускаясь по сыпучей тропе к бухте, мы видели, как на набережной один за другим зажигались фонари, а в домах появлялось всё больше освещённых окон.
Вода в бухте была тёмной и спокойной, только у самого берега чуть плескались волны, и на их гребнях светилась пена — она вспыхивала барашками и сразу рассыпалась на множество искр. Мы уже направились к волнорезу, как вдруг недалеко от берега что-то плеснуло. Бежавший впереди Курортник насторожился. Я посмотрел в темноту, но ничего не заметил.
— Чайка, наверное, — тихо сказала Алёнка. — Или рыба.
— Тц-цц! — процедил Генка и присел.
Мы с Алёнкой пригнулись тоже. Снизу поверхность воды просматривалась лучше, и мы сразу увидели что-то серповидное, торчащее из воды. Курортник зарычал, но Генка схватил его за морду.
— Что бы это могло быть? — подумал я вслух и уже хотел подойти ближе к воде, как Генка проговорил нетвёрдым голосом:
— Может, шпионская подлодка?.. Спрячемся за камни…
Мы притаились за камнями. Генка навалился на Курортника и зажал ему пасть, чтобы он не рычал. Тёмный серп в воде покачался, потом медленно описал полукруг и… направился в нашу сторону. Алёнка пискнула и прижалась ко мне. Серп всё больше показывался из воды, но мы так и не могли его рассмотреть. Только когда он оказался в пяти метрах от берега, мы узнали в нём… плавник огромной рыбы.
— Дельфин! — Генка вскочил, а Курортник залаял.
Мы с Алёнкой тоже вышли из укрытия и подошли к воде. Я думал, дельфин сразу повернёт в сторону моря, но неожиданно он подплыл ещё ближе. На поверхности появилась его блестящая чёрная спина и узкая клювообразная голова. На мгновение дельфин скрылся под водой и вдруг вынырнул прямо у наших ног. Курортник бросился на него с лаем. Дельфин развернулся, и тут мы увидели рану у хвоста. Из неё, как дым, струилась кровь.
— Отгони собаку! — сказал я Генке, но он уже тянул Курортника в сторону.
Дельфин подплыл снова.
— Ой, что же делать! — запищала Алёнка. — Он хочет что-то сказать. Ему надо помочь!..
— Надо… — растерянно пробормотал я. — Вот что. Бегите с Генкой домой, возьмите тряпку, бечёвку. Надо его перевязать. А я здесь постерегу.
Ребята с Курортником помчались к домам, а я нагнулся к воде и стал посвистывать. Дельфин подплыл совсем близко, протиснулся меж торчащих из воды камней и замер у моих ног. Его маленькие глаза смотрели на меня — просили о помощи. Я протянул руку и погладил его гладкую голову.
Через некоторое время прибежали запыхавшиеся Генка с Алёнкой; увидев, что я глажу дельфина, разинули рты. Потом присели рядом на корточки и тоже дотронулись до животного. Генка протянул мне белую тряпку и бечёвку.
— Еле посадил Курортника на цепь, — проговорил он. — Всё хотел бежать с нами…
Мы с Генкой вошли в воду и стали перевязывать дельфина: подводить под хвост тряпку, стягивать её вокруг раны и обматывать бечёвкой. Несколько раз дельфин дёргался и поднимал голову, но потом снова замирал. Перевязав животное, мы присели на камни.
— Дядь Лёш, он умрёт? — с дрожью в голосе спросила Алёнка.
— Не знаю, должен выжить, если недавно рану получил.
— А кто его поранил?
— Возможно, задело винтом какого-нибудь мотобота.
— А может, рыбак какой? — предположил Генка. — Папка говорил, что раньше дельфинов ловили и убивали. Жир из них получали.
Мы отошли от дельфина уже в полной темноте.
Утром, проснувшись, я позвал Генку, но никто не откликнулся. Заглянув в дом, я увидел, что Генкина кровать пуста; зашёл к Алёнке, но и её не было дома. «Наверное, около дельфина», — сообразил я и заспешил к морю.
Ещё издали я заметил, что дельфин ожил. Ребята стояли на мелководье, а между ними плавал наш раненый.
— Он рыбу ест, — крикнула мне Алёнка. — Смотрите!
Она впрыгнула на берег, подбежала к бидону и, запустив в него руку, вытащила маленькую рыбёшку, потом снова вбежала в воду и поднесла рыбёшку дельфину. Тот задрал голову и осторожно взял рыбу.
— Что ж ты, дядя Лёш, так долго? — пристыдил меня Генка. — Уж я и рыбы наловил, а ты всё спишь и спишь.
