Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Нет, господа хорошие, вы как хотите, а он, Фредди, четко помнит, кто для чего предназначен. И другим забыть не даст, даже если пока они не хотят его слышать. Главное — дать правильную идею. И он, Фред, ее дал. Ведь провод-то и в самом деле, оказалось, можно сделать тоньше!
А этот негодяй, этот дикарь… Он ведь вывернул ситуацию. Сначала убедил всех, что его, Фредди, решение никуда не годится. И уже потом — потом — нашел «спасительное» решение. И все теперь ему ура кричат. Хитер. Присвоил его идею, да еще и требует за это благодарить…
— Кстати, Фредди, в вашей библиотеке нет, случайно, газет, где писали о мистере Хилкове? — прервал его мысли мой голос. — Я бы с удовольствием почитал. Я ведь тоже преклоняюсь перед САСШ, и мне интересно почитать о соотечественнике, делавшем здесь карьеру.
— Сейчас поищу! — с деланой любезностью ответил Фредди. — Это меньшее, чем я могу поблагодарить вас за консультацию.
Между тем, пока он искал газеты, мысли его приняли иное направление. Похоже, этот дикарь в целом понимает свое место. Ценит их страну, готов учиться. Пожалуй, этот «русский медведь» просто не понял, что натворил. Да, возможно, правильнее будет попытаться приручить его.
Решено! Надо его изучить, подпустить поближе. И, если окажется, что этот Воронцов действовал ненамеренно и может быть полезен, он, Фред Морган, приручит «русского медведя». И сделает своим инструментом.
Санкт-Петербург, 22 июня 2013 года, суббота, половина второго
Алексей попробовал себе представить Американца в роли полунищего гастарбайтера, зависящего от милости руководителей какой-то американской строительной компании средней руки. Выходило плохо.
Но, похоже, как раз эту часть предок вписывал из реальности. Да, молодец дед, вовремя дал ему это творение. Сильно ускромняет!
Неподалеку от Балтимора, 17 августа 1895 года, суббота, вечер
Получив три газеты со статьями о Хилкове и доложившись напоследок Уильяму Мэйсону, что все прошло нормально, я наконец выбрался из особняка Мэйсонов. Нет, эти «сливки местного общества» в таких количествах меня пока душили. Идти в свою конуру не хотелось, да и до ужина было еще часа два, поэтому я решил прогуляться по городку и нагулять аппетит.
Городок был небольшой, даже по меркам этого времени, тысяч на семь человек постоянного населения. Но персонал стройки почти удвоил его. Да и застройка была малоэтажной.
В общем, тут было что посмотреть.
И вдруг мое внимание привлекла вывеска, на которой гордо значилось «TRACKTYR». Не скажу, что я так уж скучал по соплеменникам, но… Я вдруг понял, что мне тяжко жить на сплошных отварных бобах, кукурузных лепешках, кукурузной же каше и яичнице с беконом. Желудок просит щей, борща, гречневой каши и пельменей.
В общем, прикинув размер имевшейся с собой наличности (а тут было хорошо, получку выдавали еженедельно, по пятницам), я решил часть потратить на то, чтобы побаловать себя, любимого.
Увы, меню не порадовало. Все тот же усредненный выбор, что и в нашей столовой, разбавленный, разве что, стейками, бифштексами и жареной рыбой.
— Простите, — осведомился я у официанта, — а нет ли у вас чего-нибудь русского?
— Есть, сэр, — расцвел тот, — но это специальное «меню от шеф-повара». Одну секундочку!
Да. В «специальном меню от шеф-повара» имелись не только щи и борщ, но расстегаи, окрошка, квас, медовуха, уха простая, уха охотничья и уха архиерейская. Впрочем, шеф-повар не ограничивался только русской кухней, в меню также значились «шашлык», «венгерский гуляш», молдавские «митетеи» и мамалыга, грузинские оджахури и аджапсандал, украинские драники и вареники с картошкой, творогом и вишнями… В общем, выбор мог потрясти любого гурмана, если бы не парочка «но».
Во-первых, в сноске значилось, что «блюда готовятся под заказ и на приготовление блюда уйдет от часа до полутора». А во-вторых, цены на эти блюда были раза в два выше, чем на аналогичные местной кухни. В общем, побаловать я себя смогу, но… не слишком часто. Не те еще мои доходы.
Тем не менее, сейчас я решил не мелочиться. И заказал щи, шашлык, гречку и вареники с картошкой. «Пусть проклятое пузо лопнет».
Пока ожидал, стал читать статьи о Хилкове. Оказалось, что впечатление, составленное по короткому рассказу «дяди Билла», не совсем верно. Михаил Хилков точно не был моим аналогом. Во-первых, он был князем. Что уже само по себе ставило его достаточно высоко. Во-вторых, он скрывал свое имя и «в низы» шел намеренно, чтобы набраться опыта, а не потому, что никуда больше не брали, а жить на что-то надо было. В-третьих, уровень зарплаты ему явно не был принципиален.
Тем не менее, ссылаться на него иногда может быть полезно.
Тут как раз принесли первое. И стало не до того. Я ел и наслаждался. Да, блюда были приготовлены шикарно. Несколько стилизованно «под Америку», но чувствовалась в основе русская школа. Рассчитавшись и оставив щедрые чаевые, я спросил: «Можно ли высказать комплименты повару?»
В моем времени это было общепринято, но тут, похоже, не совсем. Тем не менее, размер чаевых решил все. И меня пропустили (а не провели!) на кухню.
На кухне меня ждет тройной шок. Первое — повар, а он там был один, по внешности был типичным итальянцем. Который, и это было вторым шоком, говорил на чистейшем русском языке, безо всякого акцента. А третьим шоком было его имя. Оказалось, что зовут его… Виктор Суворов. Как знаменитого (хоть и недолюбливаемого мной) «правдоруба» конца второго тысячелетия.
Я высказал комплименты. Представился. Сказал, что родом из Карелии. Он спросил, где это. Я упомянул Петрозаводск. «А, так ты про Олонецкую губернию! — обрадовался он, — а чего так странно ее называешь?»
Оказалось, что сам Витек в России и не бывал никогда. Его восьмилетним, лет двадцать назад, подобрала воспитательница. Тогда его звали Витторио, и после смерти родителей он бродяжничал, время от времени забираясь «зайцем» на пароход.
Так его и занесло в порт Ханья, что на Крите, где он был пойман на попытке кражи. К его огромному счастью, из полиции его выкупила русская. Ее он называл «дама Анна Валерьевна». Была она по мужу дальней родней господ Беляевых, известных лесопромышленников и меценатов из Санкт-Петербурга. После гибели мужа доктора рекомендовали ей средиземноморский климат. По наследству ей досталось достаточно, так что купить неподалеку от Ханьи усадьбу, а потом и основать при усадьбе детский дом. Учителей подбирала в России из числа товарищей по несчастью. Больных и одиноких, которым тоже предписали переезд на юг. В результате она и на оплате сэкономила. И людям помогла. Подбирала детей разных наций и воспитывала их, давая какое-никакое образование. Но — основным языком был русский. Турецкий, греческий и еще какой-то европейский — «как дополнительные». Турецкие власти не возражали — и проблем меньше, и взятки она, традиционно, давала, да и вообще. Лучше пусть кто-то выучится, чем воровать станет, рассуждали они.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
